Сын

Алеша, а нельзя без крокодилов?.. Ты будешь постоянно в экспедициях, будешь искать, искать, искать нефть. Для тебя это главное. А я? Для меня, пойми, — моя работа, мои опыты. А что я буду делать там? Ко львам я даже в зоопарке боюсь подходить. А в зоопарке они в клетках. Я не могу ехать, Алеша. Мне там просто нечего будет делать. Ты не Хемингуэй, а я не Мэри.

Алексей. Нет, ты поедешь! Все равно ты поедешь!

Раскаты грома. Дождь. Алексей и Катя бегут на авансцену. Опускается занавес, на котором — высвеченные контуры города. Гремит гром. Шум дождя.

(Привлекая Катю к себе.) Родная моя, ничего я так не хочу сейчас — как быть понятым тобой! Ты подумай, десятки тысяч наших парней сейчас в Африке, в Азии, на Кубе... В джунглях прокладывают дороги, в пустынях, в горах ищут нефть. Ты подумай — такие же парни, как я. Чем я хуже их? Или чем они лучше меня? Ты поедешь, слышишь, поедешь! Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. И я не пущу тебя! На всю жизнь не пущу!

Затемнение

Картина вторая

Квартира Платовых. Платова перекладывает в чемодан рубашки Алексея. Жилкин с гитарой, напевает песню.

Жилкин (закончив вторую строфу). Я мешаю вам, Евдокия Васильевна?

Платова. Что вы, Григорий Афанасьевич, я люблю, когда вы поете. Особенно в последний раз в вашем народном театре очень понравилось.

Жилкин. Я волновался тогда так, что у меня и голос потерялся.

Платова. Я привыкла к вашему голосу.

Жилкин. А я к вам... Понимаю — не надо. Для меня и то счастье, что я вижу вас.

Платова. Вы все шутите, Григорий Афанасьевич.

Жилкин. А что же делать одинокому человеку? А вы все Африку изучаете?

Платова. Приходится.

Жилкин. Значит, уезжает Алексей?

Платова. Собирается. Государство там молодое. Помогать ему — наш долг.

Жилкин. Долг-то долг... Только иногда за наше добро про нас же и всякие пакости говорят.

Платова. Ну, не все же так. За добро и нам добром платят.

Жилкин. Согласен. Только я не слышу. А вот тех, что пакости говорят, слышу... Каждый вечер по радио слышу.

Платова. И не противно вам слушать?

Жилкин. Противно, а слушаю. Любопытно.

Платова. А что же это вы до всего такой интерес имеете?

Жилкин. Сверяю, что капиталисты говорят и что другие болтают. Я-то знаю, что у нас делается.

Платова. Действует на вас радио.

Жилкин. На меня никакое радио не действует. Радио само по себе, а я сам по себе. Как говорится, вольный сын эфира.

Платова. Не так давно вы не были вольным сыном эфира.

Жилкин. Как?

Платова. А так. Тогда вы мне что-то не говорили, что слушали «Голос Америки» и Би-Би-Си.

Жилкин. Слушал.

Платова. Их же забивали?

Жилкин. Находил щелочки.

Платова. Вот я вас и поймала.

Жилкин. Нет, я сам с повинной явился. Двоих, видно, из треста берут.

Платова. Двоих?

Жилкин. Нужда, видно, большая на советских геологов. На беседу к товарищу Головоногову еще Сергея Померанцева вызывали.

Платова (настороженно). И тоже в Кению?

Жилкин. Да, в Кению. Жаль вот только наши кадры. Уедут, а сколько на них труда потрачено? А потом — Кения? Где она находится? Какая там среднегодовая температура? Трудно.

Платова (взволнованно). Григорий Афанасьевич, вы не с повинной пришли. Вы — с вестью. Алешу не пускают за границу, на его место ищут другого. Я не ошиблась?

Жилкин. Как вам сказать... Вы где-то около истины...

Платова. Тогда говорите.

Жилкин. Точно я еще ничего не знаю. Только одно. На поездку в Кению подбирают другого. Мне сказал верный человек в тресте. Я возмущен этим! Я не могу, когда на собрании слышу одно, а на практике вижу другое. Я верю нашей власти, мне другой не надо. Но власть иногда не видит, как ее обманывают. Я буду огорчен, если то, что я вам сказал, подтвердится. Вот это я и хотел вам сказать. Как говорится, мавр сделал свое дело — мавр может уходить?!

Платова. Какой же вы мавр, вы мой друг.

Жилкин. Спасибо.

Платова. Вам спасибо.

Жилкин. Я люблю вашего Алешу.

Платова. Я знаю, Григорий Афанасьевич, знаю.

Жилкин. До свидания... Это все. (Уходит.)

Платова захлопывает крышку чемодана. Входит Алексей. Он с цветами.

Алексей. Мама...

Платова. Алеша?!

Алексей. Мама, я купил цветы. Пока шел домой, я их раздарил... людям... Прохожие очень странно смотрели на меня и провожали долго глазами. Но мне так хотелось, чтобы люди радовались, улыбались.

Платова. Алеша! Что это значит?

Алексей. Мама, так часто люди не замечают жизни, осени, листьев и как они шуршат под ногами.

Платова. У тебя очень глупый вид.

Алексей. Счастье всегда глупое. Мама, мы с тобой счастливые люди. Ты и я. Я и ты. Мы вместе.

Платова. Алеша! Что случилось, говори!

Алексей. Садись. Я сейчас был у Головоногова... Я читал своими глазами... Мама! Мой отец жив!

Платова. Погиб, Алеша.

Алексей. Я тоже не поверил. Я сказал, что этого не может быть. Я сказал, что ты