Сергеевичу удалось вынести только отдельные страницы своих записей, да еще при освобождении он на прощание стащил несколько нужных ему технических журналов из библиотеки ГПУ (ГеПеУ», как он говорил).
Особое конструкторское бюро помещалось на Никольской- между аптекой и кукольным театром. Здесь Стечкин и профессор Брилинг, тоже осужденный по делу Промпартии, проектировали ФЭД-8, тысячесильный авиационный двигатель с 24 цилиндрами. «Макет его стоит в авиационном музее в Монино,- говорит А. А. Добрынин, тоже принимавший участие в этой работе.- Почему макет? Часто бывает так: возьмут в музей двигатель, а для пола он тяжеловат – выбрасывают. Я дважды собирал коллекцию карбюраторов, и оба раза в металлолом».
Стечкин работал в ОКБ специальным консультантом по различным проектам, разработкам, наброскам. Обычно он подходил к доске, смотрел, что нарисовали конструкторы.
– Ага, это такой узел… Давайте поглядим… А вот здесь надо бы вот так…
Администраторы и чекисты его слушали и следили, чтобы все его указания выполнялись точно. От Стечкина здесь требовали только практические вещи – моторы, и в этом смысле арест сильно помешал его прежней теоретической работе.
Под руководством Стечкина профессором Брилин- гом, инженерами Бессоновым и Тринклером были спроектированы, построены и прошли стендовые испытания быстроходные авиационные дизели ЯГГ, ПГЕ, КОДЖУ, завершен тысячесильный ФЭД-8 (два первых двигателя названы по инициалам начальника тюрьмы и куратора-чекиста, третий – Коба Джугашвили, в честь И. В. Сталина, четвертый – в честь Ф. Э. Дзержинского).
Создание новых четырех типов двигателей силами небольшой группы в очень сжатый срок и в заключении, наверное, можно назвать подвигом.
Иногда друзьям и сослуживцам, для которых известие об аресте Бориса Сергеевича было большим ударом, удавалось навещать его по служебным делам. Дважды бывал у него М. М. Масленников – вызывали из ЦИАМа, привозил нужные чертежи инженер В. С. Апенченко…
В ОКБ Стечкин очень сдружился с Николаем Романовичем Брилингом. На свободе они часто спорили, «цапались» по научным вопросам, а здесь стали дружно работать. В 1931 году им предложили заняться газовыми турбинами.
– Мы вдвоем не справимся, – сказал Стечкин, – надо бы Уварова сюда пригласить, он в этом деле неплохо соображает.
И Владимиру Васильевичу Уварову незамедлительно пришло приглашение от чекистов. Нет, не постановление об аресте, но он перепугался, посоветовался с отцом. Тот сказал: «Сходи посмотри, не обязательно ведь посадят!»
А основания для страха были. В Промпартии оказалось немало преподавателей родного МВТУ. Когда об этом стало известно, в училище провели собрание теплотехнического цикла, на котором выступавшие требовали смертной казни Рамзина и его сообщников. И все прого^юсовали «за». Все, кроме Уварова. Рука тяжелая-тяжелая. Не смог ее поднять. Воздержался.
– Почему? – спросили из президиума.
– Видите ли, сегодня в газетах написано, что дело Рамзина передается в суд. Я не знаю всех обстоятельств дела, а советскому суду целиком и полностью доверяю и под его приговором заранее подписываюсь,- ответил Уваров.
После собрания к нему подошел секретарь парткома МВТУ Г. М. Маленков:
– Вы не проголосовали за смертную казнь вредителя Рамзина. Чувствуете, в каком вы положении сейчас оказались? В ногах у борющегося класса!
Да, положение незавидное,- согласился Уваров.- И от одного, и от другого классов пинков не оберешься! Но я же сказал, что доверяю советскому суду – чего же мне ломиться в открытые двери?
А вскоре арестовали многих преподавателей из числа голосовавших за смертную казнь. Уварова не тронули. А он переживал еще и потому, что вместе с арестованным теперь Брилингом, который в 1923 году был у него руководителем дипломного проекта, устроился на работу в Теплотехнический институт, где директорствовал Рамзин. Брилинга-то как раз обвинили в том, что он это сделал, чтобы быть поближе к Рамзину.
…Я встречался с В. В. Уваровым, и он рассказал мне, что в двадцатые годы в МВТУ было немало антисоветски настроенных профессоров. Уваров готовил дипломный проект по паровым турбинам и остался без руководителя, потому что профессора Ясинского за враждебную деятельность выслали за пределы страны, а профессора Астрова расстреляли. Больше специалистов по турбинам почти не было, как и самих турбин – лишь одна крутилась в Петрограде. Но Уваров знал, что в свое время ими занимался Н. Р. Бри- линг, и явился к нему с поклоном. Тот пошел навстречу дипломнику. А теперь и Брилинг арестован.
Все эти обстоятельства Владимир Васильевич, конечно, вспомнил, получив повестку. Но что поделаешь – пришлось идти. Предъявил пропуск и прошел в кабинет начальника Особого конструкторского бюро на Никольской. Ноги сразу утонули в толстом мохнатом ковре. Вдоль стен висели модели самолетов и кораблей. Начальник сидел за столом в кресле, курил сигару- настоящую «Гавану». Указал Уварову на свободное мягкое кресло.
– Владимир Васильевич, мы бы хотели вас пригласить к себе на работу.
– Но я ведь работаю в Теплотехническом институте…
– А сколько вы там получаете?
– Триста рублей.
– Фи, как мало! Мы вам сразу пятьсот положим. А потом, глядишь, еще добавим.
– А зачем они мне нужны? – ответил Уваров. – На них все равно ничего не купишь.
– А мы вам дадим возможность купить,- загадочно улыбнулся начальник.
«Каков подход! – подумал Уваров. – Просто сверхъестественный барин! Неужели это коммунист?» И ответил:
– Мне надо подумать. Ведь у меня важная работа в Теплотехническом институте.
Уварова провели к Стечкину. Борис Сергеевич не посоветовал ему переходить на постоянную работу в это ОКБ:
– А то привыкнут к тебе, тут и оставят.
Уваров стал консультантом и несколько раз приезжал по просьбе Стечкина на Никольскую делать сообщения о газовых турбинах.После освобождения в конце 1931 года все ОКБ продолжало вместе трудиться и на свободе. Окрепли возникшие на Никольской взаимные привязанности. Стали дружить семьями Стечкины и Добрынины…
«ЛИССАБОН»
Летний отпуск 1937 года Стечкины провели на Днепре, в селе Триполье, что пониже Киева. Борис Сергеевич каждое утро просыпался до зари, шел к реке, забрасывал спиннинг. Изредка закидывал сеть – тогда это еще разрешалось. Но больше любил спиннинг, и в то лето произвел фурор среди местных рыбаков, вытащив невероятных размеров щуку.
Осенью, вместе с основной работой в ЦИАМе, он продолжал преподавать в «Жуковке» и МАИ, читая курс теории центробежных нагнетателей…
В декабре Стечкина арестовали. Произошло это второго числа, за три дня до всенародного праздника – первой годовщины Сталинской Конституции.
Сперва его уволили из ЦИАМа. Сохранился приказ по Народному Комиссариату оборонной
