сотрудников и задавал им только один вопрос:
– Вы работаете здесь уже давно – год или полтора. Кто, на ваш взгляд, ведет здесь себя не по- человечески?
С этого начал. И таким вежливым, участливым тоном расспрашивал, дознавался. Тех, кто вел себя «не по-человечески», выгонял, арестовывал и расстреливал – вплоть до командного состава. Арестовал первую партию и стал выявлять следующих. На самые ответственные посты перетащил немало своих людей из Грузии и Армении…
Вместе с Рясным в группе партийных работников в НКВД начальником отделения служил бывший секретарь Куйбышевского обкома партии Обручников. Берия сделал его своим заместителем по кадрам. А тот в беседе с кем-то заметил, что в НКВД сейчас одни грузины, сделали, мол, из грузин чекистов, скоро всех остальных выгонят. Это дошло до Берии, и того, кто донес, арестовали и сослали в Магадан, а Обручников остался. Доносчик сидел в Магадане, пока Берию не расстреляли. Обручникова не трогали. Тронули после ареста Берии. Все наоборот. Такова чекистская жизнь.
«Берию я часто видел,- говорит Рясной.- Чтоб грамотный был- не очень. Помню, всегда бегом собирался к Сталину, запихнет записку в тужурку и поехал. Он Сталина и боялся, и жаждал, чтоб с ним что-то случилось, чтоб его не было. У меня такое мнение. Он хотел, конечно, большего, чем добился. Но вряд ли готовил переворот. Какими силами? Ну арестует правительство, но есть же армия».
ПРОКАЗЫ ФОН БАУНБАХА И ПОДКОП ПОД КЁСТРИНГА
Рясному присвоили звание майора госбезопасности, две шпалы на петлицах. Если учесть негласное мнение, что в так называемых органах звание считалось на две ступени выше общеармейского, то шпалы были солидные.
Вспоминается Смеляков:
К внутренним делам Рясной отношения не имел, занимался внешней разведкой, главным образом посольствами, – вероятно, это и спасло его после ареста Берии. Еще до войны Василий Степанович стал начальником немецкого отделения или, как он сам говорит, отделения по обслуживанию немецкого посольства. Подчинялось ему человек двадцать чекистов. Как он обслуживал, мы сейчас узнаем.
«Обкладывал»,- замечает он.
Объектами внимания Рясного стали военно-мор- ской атташе посольства Германии фон Баунбах и военный атташе Кёстринг. Впоследствии Гитлер расстрелял Кёстринга за то, что тот неверно освещал состояние Красной Армии, да и наши чекисты подложили ему свинью.
Надо заметить, что до войны уже были разработаны подслушивающие устройства.
«И вот я этому Кёстрингу, впервые было, вставил в кабинете подслушиватели в телефонный аппарат и под радиатор- три штуки. Вставишь, а они по радио передают. У него из кабинета дверь в спальню, и он спал в этот момент. Это перед войной. А после войны мы так же американцам на их посольстве в глаз ихнему орлу на гербе вставили радиоподслушивающее устройство – они нашли и шум подняли! А немцы так и не нашли. Это рядовые дела».
Как же майор госбезопасности Василий Рясной проник в германское посольство?
На него была возложена задача: НКВД должен знать все, что каждый день происходит в германском посольстве.
Нужны агенты. Как их добыть? Завербовать? Из кого? Желательно из сотрудников посольства. Но там работали, как принято у нас писать и говорить, матерые фашисты, и это правда. А если действовать через обслуживающий персонал и, как во все века, через проституток?
В посольстве придерживались такого порядка: работники, близкие к главным фигурам, – немцы, а вот шоферами, уборщиками могли быть и русские, но после большой проверки. И каждый день начальник отделения НКВД майор Рясной лично занимался то нянькой, то сторожихой, то уборщицей…
«Никто до сих пор не знает и не оценил, – говорит он,- какую огромную помощь оказали эти люди нашей разведке. Десятка два таких помощников у меня было на связи».
А масштаб работы расширялся. Кроме германского, Рясному было поручено также наблюдение за словацким и венгерским посольствами. Так что содержимое мусорных ящиков трех западных посольств ежедневно поступало в его кабинет, и несколько на- учкпых работников расшифровывали обрывки бумаг, смятые копирки, составляли сводки, не говоря уже о подслушанных телефонных разговорах, «жучках» в служебных кабинетах сотрудников посольств. Обычная работа.
Военно-морской атташе фон Баунбах жил на улице Воровского. Ныне особняк принадлежит посольству ФРГ. Это возле Международного сообщества писательских союзов, бывшего Союза писателей СССР.
В одном из кинотеатров фон Баунбах познакомился со смазливой московской девицей- чего-чего, а этого добра у нас всегда хватало. Время от времени стал с ней встречаться. Кроме вечерних и ночных занятий своей основной профессией девица еще работала в наркомате торговли. Чекисты быстренько вышли на нее, и во время приватной беседы майор НКВД ободряюще напутствовал:
– Ты ему хорошенько давай, покрепче!
Девица старалась, но была русской, и немец ей, конечно, не доверял. Однако у нее появилась еще более красивая подружка, причем немка, на самом деле немка, но наша- не поленились, нашли, привезли из тогдашней автономии немцев Поволжья! И та, что из наркомата торговли, познакомила военно-морского атташе со своей подружкой, он в нее влюбился и предложил стать у него горничной. Все шло по плану.
У сотрудницы наркомата торговли случился день рождения, и она пригласила фон Баунбаха к себе на квартиру. Немца, охранявшего атташе, свели с другой веселой девицей, и та утащила его к себе. В доме осталась горничная, прекрасная немка из Поволжья. В назначенное время она показала в окно конфетную коробку, и в особняк вошли двое штатских: Рясной, а за ним специалист-ключник из оперативного отдела- у него уже были сделаны ключи от сейфа фон Баунбаха по восковому слепку, переданному нашей немкой. Ключи выточили вроде точно, но сейф открыли с большим трудом. Выгребли бумаги и скорей отсюда через дорогу, в кинотеатр, где сейчас Театр киноактера. В специально оборудованной комнатке был приготовлен фотоаппарат. Обливаясь потом, пересняли документы и отнесли назад в сейф, аккуратно все сделали, чтоб ни одного пятнышка не осталось.
– Это же мука,- говорит Рясной,- не кому- нибудь сделал неприятность, а целому государству, хоть и враждебному.
Да еще с этим государством у нас Пакт о ненападении и дружба прямо взасос… Подобным образом Рясной трижды выгребал сейф германского военно-морского атташе. Было ли там что-то важное для нас? Было. Списки агентуры, например. Стенограммы совещаний в Берлине, у Гитлера. Явная подготовка к войне.
– Через мои руки проходил сигнал о начале войны, – говорит Василий Степанович.
– Что 22 июня, вы знали? – спрашиваю.
– Знал.
– А про Зорге знали?
– Нет, Зорге я не знал. Но дата нападения нам была известна точно.
Когда Рясной представил в НКВД снимки документов, его вызвал Берия:
– Ну хорошо. Ну ладно. Но вы только одно дело делаете, а про второе забываете. Надо было немца все время фотографировать, когда он с этой бабой!
– Постараюсь сделать, – ответил Рясной.
