сразу вызвал, если спросят. А кто может спросить командующего АДД, безупречно исполнительный Усачев знал.
Дома время летело быстро, из штаба не звонили, но в половине одиннадцатого Голованов решил все- таки поехать в штаб. Каково же было его удивление, когда Усачев доложил, что его уже давно спрашивали.
– Как же вы могли мне об этом не сообщить? – возмутился Голованов.
– Мне было запрещено.
– Кто же мог вам запретить?
– Товарищ Сталин.
Оказывается, в десятом часу утра позвонил Верховный и спросил, прибыл ли Голованов и где он сейчас находится. Усачев доложил. Спросив фамилию офицера и занимаемую должность. Верховный сказал:
– Вот что, товарищ Усачев, Голованову вы не звоните и его не беспокойте, пока он сам не приедет или не позвонит, иначе вы больше не будете работать у Голованова. Когда он появится, передайте, чтоб он мне позвонил. Все ясно?
Разговор был окончен.
– Не мог же я, Александр Евгеньевич, не выполнить указание товарища Сталина,- сказал Усачев. «Конечно, он прав»,- подумал Голованов. Не часто
Сталин давал указания младшим офицерам. Да и кто бы посмел не выполнить?
Раздался звонок. В трубке был голос Молотова. Голованова ждали на Ближней даче. Поехал, переживая. Еще бы! Отлучился из штаба, когда могли вызвать в любое время. Решил сразу извиниться.
Однако, войдя в комнату, увидел улыбающегося Сталина и рядом Молотова.
– Ну, с кем поздравить?- весело спросил Сталин.
– С дочкой, товарищ Сталин.
– Опять дочка?- Это была третья дочь у Голованова.- Ну, ничего, люди нам очень нужны. Как назвали?
– Вероника.
– Это что же за имя?
– Греческое имя. В переводе на русский – приносящая победу.
– То, что нам нужно. Поздравляю вас!
Разговор перешел на другие темы. Сталин, обычно
больше слушавший и мало говоривший, на этот раз сам стал рассказчиком. Он вспоминал побеги из ссылок, как провалился в прорубь на Волге и потом долго болел, как из-за плохой конспирации не удался побег Свердлова из Туру ханского края… И вдруг без всякого перехода Сталин сказал:
– Полетим в Тегеран на встречу с Рузвельтом и Черчиллем.
«Я не выдержал и улыбнулся,- вспоминал Голованов,- улыбнулся той осторожности, которой придерживался Сталин, видимо, всю жизнь, даже с людьми, которым доверяет. Нелегкая была жизнь у этого человека, когда приходилось разочаровываться в друзьях».
– Чему вы улыбаетесь? – спросил Сталин удивленно. Голованов промолчал. Сказать правду не решился, а неправду – не смог.
Немного помолчав, Сталин сказал:
– Об этом никто не должен знать, даже самые близкие вам люди. Организуйте все так, чтобы самолеты и люди были готовы к полету, но не знали, куда и зачем. Нужно организовать дело, чтобы под руками были самолеты и в Баку, и в Тегеране, но никто не должен знать о нашем там присутствии.
Было решено, что Голованов также полетит в Тегеран, а Сталина повезет летчик Грачев, которого Голованов знал по полетам в Монголии.
Как выяснилось позже, осторожность Сталина была весьма не лишней: немецкая разведка тщательно подготовила покушение на «Большую тройку» в Тегеране. Но на сей раз Сталин перехитрил Гитлера.
Сразу после Тегеранской конференции, 5 или 6 декабря 1943 года, Голованову позвонил Сталин и попросил приехать на дачу. Сталин был один. Он ходил в накинутой на плечи шинели. Поздоровался и сказал:
– Наверно, простудился. Как бы не заболеть воспалением легких.
Он тяжело переносил такие заболевания. Немного походив, он неожиданно заговорил о себе:
– Вот все хорошее народ связывает с именем Сталина, угнетенные видят в этом имени светоч свободы, возможность порвать вековые цепи рабства. Конечно, такие волшебники бывают только в сказках, а в жизни даже самый хороший человек имеет свои недостатки, и у Сталина их достаточно. Однако, если есть вера у людей, что, скажем, Сталин сможет их вызволить из неволи и рабства, такую веру нужно поддерживать, ибо она дает силу народам активно бороться за свое будущее.
«ЗМЕЯ!»
В конце 1943 года, в очередной раз приехав на дачу в Кунцево, Голованов открыл дверь в прихожую и услышал громкий голос Сталина:
– Сволочь! Подлец!
Голованов остановился в нерешительности. «Кого это он так? Может, сына, Василия? Пожалуй, не стоит к нему сейчас заходить». И Голованов собрался было уйти, но Сталин уже заметил его:
– Входите, входите!
В маленькой комнатке рядом с прихожей, где помещались всего лишь стол, стул и книжный шкаф, стоял Сталин. На подоконнике сидел Молотов. Спиной к Голованову стоял человек, которого он не сразу узнал.
– Посмотри на эту сволочь! – сказал Сталин Голованову, указывая на стоящего. ~ Повернись! – скомандовал Сталин.
Человек повернулся, и Голованов узнал Берию.
– Посмотри на этого гада, на этого мерзавца! Видишь? – показывая пальцем на Берию, продолжал Сталин.
Голованов стоял, ничего не понимая.
– Сними очки!
Берия послушно снял пенсне.
– Видишь – змея! Ведь у него глаза змеиные! – воскликнул Сталин.
«Я посмотрел, – вспоминает Голованов, – Сталин прав, действительно у него змеиные глаза!»
– Видел?- уже спокойно продолжил Сталин.- А ведь у него прекрасное зрение, мелким бисером пишет, а очки носит с простыми стеклами. Вот почему он носит очки! Вячеслав у нас близорукий, плохо видит, потому носит пенсне. А у этого глаза змеиные!
Голованов стоял молча. В Сталине чувствовалась какая-то внутренняя борьба.
– Всего хорошего, – сказал Сталин, поднимая руку. – Встретимся позже.
У Сталина часто возникали сомнения по поводу Берии, считает Голованов.
– Но такие, как Хрущев, дружок Берии, который перед ним на брюхе ползал, все время разубеждали Сталина: «Да что вы, товарищ Сталин! Это преданнейший человек!» Боялись Берии. А Сталин его, было дело, по полгода не принимал. В последний год жизни Сталина чувствовалось, что дни Берии сочтены.
ИЛЬЮШИН
Главным поставщиком самолетов для авиации дальнего действия было конструкторское бюро Сергея Владимировича Ильюшина. Его Ил-4 служили летчикам-дальникам всю войну.
– Несмотря на то, – - вспоминал Голованов, – что самолеты Сергея Владимировича имели огромный удельный вес в Военно-Воздушных Силах, особенно знаменитые штурмовики Ил-2 – «Черная смерть», как прозвали этот самолет немцы, – сам конструктор был удивительно скромным, я бы сказал, малоприметным человеком. Его, как говорят, не было ни видно, ни слышно. Вторым таким человеком среди конструкторов
