бунте в Кашлыке и что теперь сотня степняков едет сюда, чтоб убить и ограбить Соуз-хана. — Но я что думаю, — продолжил он, наблюдая, как тот едва не лишился чувств от услышанного, — надо их встретить хорошо, запустить в крепость и тут расправиться с ними. Иначе… несдобровать нам.
— Век не забуду твоей заботы и помощи, — залепетал Соуз-хан, — только воинов у меня всего две сотни. Справятся ли?
— Две сотни?! — изумился Карача. — А тебе сколько их надо? По два человека на каждого, и хватит.
— Так те же волки, львы, а не люди! Что мои людишки с ними сделать могут? Они только в карауле и привыкли стоять да с поручениями ездить. А в сражениях-то никто, почитай, из них не участвовал. Где им…
— Тьфу на тебя! Две сотни, да чтоб с одной не справились! Где такое видано?! Ладно, что-нибудь придумаем еще, чтоб промашки не было. Вели тащить стрел побольше на башни и засесть на каждой по нескольку хорошим лучникам, чтоб били без промаху. Есть такие?
— Найдутся, — с сомнением в голосе выдавил Соуз-хан.
— Остальные же пусть укроются кто где наготове и ждут, когда я крикну: 'Бросай оружие!' И тогда уж выскакивают и действуют по обстановке. Понял?
— Все понял, пойду распоряжусь.
— Погоди пока. Есть ли у тебя трава сонная, чтоб человека с ног валила? — Хозяин закивал головой. — Пусть ее побольше в кумыс намешают. Да зови своих музыкантов, которых для меня хотел выставить. Как все рассядутся, чтоб играли без устали. И самое главное, угощение готовь знатное, как для лучших гостей. От того наша с тобой жизнь зависеть будет. И не жалей ничего, а то… знаю я тебя.
В это время с вышки закричали:
— Конников вижу! Много их… около сотни будет, однако.
— Какой у тебя дозорный глазастый, — пошутил Карача и сам пошел за ворота встречать приехавших.
Сотня спешилась у ворот и оставила коней под при смотром двух воинов, а остальные шумно ввалились в крепость, толкаясь и рассматривая сидящих на башнях охранников. Зайнулла шел рядом с Карачой и вполголоса спросил того:
— Ну как хозяин?
— Все в порядке, сейчас угощение велит подавать.
— Это хорошо, — согласился кипчак, крутя головой по сторонам, — только чего-то на башни столько мужиков позалазило, что как бы бревна не рухнули. Не много ли для встречи?
— То они на вас поглазеть залезли, не видели еще столько народу в крепости у себя, — успокоил его Карача, — вон и музыканты пожаловали, — перевел он внимание Зайнуллы, — с музыкой нас встречают.
Вновь прибывшие робко расселись, поджав под себя ноги, прямо посреди крепости, но Карача заметил, что сабли и кинжалы они держали наготове. Правда, луки и копья остались вместе с лошадьми за ворогами, но ухо с этими головорезами надо было держать востро.
Заиграли музыканты, и слуги начали носить угощение. Появился и большой бурдюк с кумысом, из которого каждому налили по пиале. Степняки одобрительно запереговаривались меж собой, пили кумыс, подставляли пиалы для добавки.
— А ты чего не пробуешь угощение? — обратился Карача к Зайнулле, увидев, что тот не берет в руки пиалу.
— Сперва надо дело сделать, а потом уж и о веселье думать.
— Тоже верно, — согласился визирь, — ладно, пойду хозяина поищу. А то как бы он не удрал от нас под шумок.
Степняки накинулись на дармовое угощение и шумно выражали одобрение гостеприимству хозяина. Многие хлопали ладонями в такт музыке и раскачивались, улыбаясь блаженно друг другу. Карача разыскал трясущегося Соуз-хана в шатре и спросил тихо:
— Все готово, как я сказал?
— Да, да, — закивал тот головой, и маленькие глазки его наполнились слезами, — а если они ворвутся ко мне в шатер? Не уходи, Карача-бек, не покидай меня! Хочешь, я заплачу тебе?
— Да пошел ты… — плюнул и его сторону Карача и, повернувшись, вышел вон, ощущая брезгливость к трусости своего бывшего соседа.
Ему почудилось, что за шатром скользнула чья-то фигура, подслушивающая разговор с Соуз-ханом, но особого значения этому он не придал, поскольку внимание его привлекло происходящее внутри городка.
Воины пятой сотни, опьяненные хмельным кумысом, казалось, забыли, зачем они пришли сюда. Многие из них горланили свои песни совершенно не в такт несущейся музыке, другие с жадностью набросились на угощение, и громкое чавканье неслось отовсюду. Но многие уже сонно хлопали глазами и дружно позевывали.
Карача от радости чуть не дал волю своим чувствам, но заставил себя сдержаться и отправился к месту, где недавно оставил Зайнуллу. Однако того там не оказалось, отсутствовали еще несколько человек, что сидели прежде возле своего предводителя. Карача решил, что те отошли куда-то по своим делам, и двинулся на поиски начальника стражи городка.
Он нашел его возле башни у центральных ворот. Незаметно кивнул ему, спросив:
— Все идет хорошо?
— Да, — так же незаметно ответил тот, — только несколько человек выскользнули за ворота. Я не посмел их удерживать.
— Какие они из себя? — встрепенулся Карача. Из описания выходило, что то был Зайнулла со своими друзьями, сразу вспомнилась и фигура у шатра, и нетронутое бунтовщиком угощение.
— Отправь нескольких человек за ворота, чтоб узнать, что они там делают. Но в драку пусть не ввязываются.
Стражник кивнул головой и отошел. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как с башни раздались крики, и, подняв голову, Карача увидел, что один из защитников рухнул вниз с торчащей из шеи стрелой, другие прикрылись щитами и сами пытаются отстреливаться. Он все понял и, выскочив на середину площади, прямо меж пирующими воинами, громко заорал:
— Бросай оружие! Вы окружены!
Степняки вначале не поняли, что эти слова обращены непосредственно к ним. Они удивленно смотрели на Карачу и на появившихся невесть откуда сибирцев с луками и копьями наперевес. Некоторые вяло схватились за сабли, плохо соображая после принятия сонного кумыса, что им делать, но тонко свистнули несколько стрел и пригвоздили на месте охотников взяться за оружие.
Послышались крики:
— Нас предали! Заманили! Ловушка! Бежим! Но бежать было им некуда. В воротах также стояли лучники с натянутыми луками и с башен свешивались стрелки, готовые по первому знаку расправиться со степняками.
— Бросайте оружие, а то все здесь поляжете! — повторил Карача, пристально оглядывая всю массу окруженных степняков. Краем глаза он заметил, как слева от него смуглый небольшого роста сарт вытащил из-за пояса кинжал и взмахнул рукой. Последующего он не видел, так как бросился плашмя на землю, но услышал свист пролетевшего над ним оружия. И тотчас несколько стрел впилось в незащищенного сарта. Он вскрикнул и схватился за бок.
Карача неспешно встал, отряхнулся и, не оглядываясь больше, зашагал к воротам. Оттуда он крикнул начальнику стражи:
— Выводи всех за ворота и захвати побольше веревок. — Потом остановился, вспомнив об ушедших бунтовщиках:- Да, пусть полсотни скачет за сбежавшими, а остальных коней отогнать подальше. — И, не дожидаясь ответа, вышел из крепости.
Начали выводить и схваченных степняков. Они шли, понуря головы, бросая злобные взгляды в сторону Карачи.
Позади всех шествовал Соуз-хан в блестящих на солнце боевых доспехах с золотой насечкой. Его
