Мухамед-Кул надменно поглядел на всех и гордо заявил:
— А я могу и с коня на скаку в человека попасть, прямо в сердце.
Кучум с удивлением перевел взгляд с мальчика на своего брата и осторожно поинтересовался:
— И ты уже пробовал?
— Конечно, сколько раз пробовал. Ахмед-Гирей смущенно замялся и пояснил:
— Да это на рабах я его тренировал, которые бунтовать вздумали. Мальчику полезно почувствовать себя воином.
— Может, ты и прав, — Кучум повернулся и пошел в сторону реки.
Все остались стоять, хотя почти всем понятно было поведение хана, и лишь Ахмед-Гирей последовал за братом.
Кучум стоял у обрыва холма и, прищурив глаза, наблюдал, как по реке скользила рыбацкая долбленка к селению, притулившемуся на противоположном берегу возле березовой рощицы. Оба брата некоторое время стояли молча. Первым нарушил молчание Кучум.
— Теперь говори, зачем пожаловал.
— А ты, я вижу, не рад?
— Дело не в радости. Когда я пошел в сибирский поход, помнишь, что ты мне сказал? Позабыл? Так я напомню. Ты рассмеялся мне в лицо и заявил, что с таким сбродом, что идет со мной, только на больших дорогах купеческие караваны грабить. Это не воины, а бандиты. Так ты мне сказал. И с этим самым сбродом я выгнал сибирских самозванцев, отомстил за нашего деда, убитого где-то на этих берегах, и все беки признали мою власть. Слышишь, мою, а ни кого-то там еще! — Его голос сорвался и почти перешел на крик: — А теперь объявляешься ты и хочешь снять сливки с моего труда. Или не так?!
— Ты не справедлив ко мне, брат. Я всегда верил в твою звезду, и Аллах услышал мои молитвы…
— Твои молитвы?! Да ты молился о том, чтоб меня убили в первом же бою или я замерз в этих гнилых болотах. Нет… я хорошо знаю тебя, Ахмед-Гирей. И я знаю, зачем ты пришел… Ты пришел в завоеванное мной Сибирское ханство на правах старшего занять мой шатер. А что же ты не расскажешь, почему тебе не пожилось в Бухаре? Или ты уже не наследник нашего отца?
— Абдулла-Багадур-хан отправил меня… — попытался вставить слово Ахмед-Гирей, но Кучум схватил его за грудь и закричал прямо в лицо:
— Да хан Абдулла выгнал тебя, как паршивого пса, и моли Аллаха, что остался жив. Я уверен, ты занимался пьянством и не вылазил из своего гарема. И тот, кого ты зовешь ханом, при нашем отце был простым темником*. Не больше. Тебе достался престол после смерти отца, но ты не смог удержать его, и наши визири выбрали ханом Абдуллу. Разве не так? Можешь не отвечать. Я все понял и без твоих объяснений…
Тяжело дыша, Кучум отпустил Ахмед-Гирея и отошел в сторону. Тот, не на шутку перепуганный гневом младшего брата, оглянулся по сторонам, отмечая, что их разговор никто не подслушивает, и заговорил, как можно мягче и миролюбивее.
— Дорогой брат, в чем-то ты и прав… Но неужели у тебя нет жалости к несчастному, которого лишили буквально всего. Да, я вырвался из Бухары, пообещав Абдулле-Багадур-хану доставить сюда шейхов…
— Не упоминай даже имени этого шакала… — закричал Кучум — … или я не помню, как он шпынял нас, когда мы были мальчишками? Или не благодаря его козням вершилось все подлое и грязное? И теперь он хан Бухары?! Да если бы у меня не было важных дел здесь, то я бы вернулся обратно домой и выпустил кишки из его жирного брюха.
— Умоляю тебя, не говори так. Шейхи могут услышать…
— Ты был и остался трусом, который дрожит только за свою собственную шкуру и ни за что больше. Ты не воин — тебе быть только евнухом в гареме.
— Но ты же не отправишь меня обратно в Бухару… — в растерянности посмотрел Ахмед-Гирей на младшего брата, — и не прикажешь бросить меня в яму для пленных.
— То-то и оно, что я не могу так поступить, и все вы пользуетесь этим. Сперва сестра связалась с самозванцем и родила от него…
— Ты сказал сестра? Наша сестра?
— Именно наша сестра, Зайла, очутилась здесь раньше меня и забрюхатила не от кого-нибудь, а от хана Бек-Булата. Мне стоило больших трудов схватить ее сына и отправить в надежное место, где за ним будут присматривать.
— И сколько ему лет?
— Младше твоего.
— А где же сама сестра?
— Недалеко отсюда, но я не желаю ее видеть и тебе не советую. Ладно, вот что я решил. Вокруг развелось множество всяческой швали, разбойничают на дорогах и по селениям. Возьмешь с полсотни моих нукеров и переловишь их всех до одного. А там посмотрим. И хан повернул обратно.
Оба, как ни в чем не бывало, пошли к шатру, не обратив внимания, что внизу, на склоне холма, посыпались мелкие камешки. Через некоторое время чуть в стороне от того места, где происходил серьезный разговор между двумя братьями, появилась вначале голова, а затем вскарабкался и сам ее обладатель. То был Карача-бек, слышавший все до единого слова из их разговора. Отряхнувшись и поглядев внимательно по сторонам, убедился, что никем не замечен, он также пошел через калитку в саму крепость.
'Очень занятный разговор, — думал он, — из всего услышанного можно извлечь огромную выгоду. Братьев надо обязательно рассорить окончательно и бесповоротно. И эту сучку, Зайлу, использовать против них обоих. А для старшего братца у меня заготовлен чудный подарок, который он не посмеет не принять. Но вот с Кучумом ухо нужно держать востро, а то недолго и головы лишиться…'
Вечером хан Кучум потребовал Карачу-бека к себе. Тот явился незамедлительно, заранее предвидя, что речь пойдет о старшем ханском брате, но на сей раз ошибся.
— Знаешь ли ты, где живет моя сестра Зайла? Карача дернул по привычке плечом, соображая, что коль хан знает о ее местонахождении, то скрывать это от него незачем.
— Мне доносили, мой хан, что не так далеко от устья Тобола она провела всю зиму с несколькими девушками и одним стариком. К ней обращаются больные женщины, ведут детей. Она слывет хорошей знахаркой.
— Не дело ханской сестре лечить разных там черных людишек. Она госпожа и должна жить как госпожа. Завтра поедешь за ней и привезешь в городок, где содержатся мои наложницы. Передай ей мою волю никуда оттуда не отлучаться.
— Слушаюсь, мой господин. Будут еще приказания? Кучум испытующе поглядел на своего визиря, отчего у Карачи-бека поползли мурашки по телу. 'Неужели он чего-нибудь заподозрил?' Но хан отвел глаза и приказал сесть.
— Завтра же мой брат поедет ловить грабителей, что хозяйничают на наших дорогах. Можешь ли ты направить с ним человека, который бы сообщал о каждом его шаге?
— Конечно, мой повелитель. Я и сам могу отправиться с ним…
— Ты будешь нужен мне здесь. Вместе с Ахмед-Гиреем прибыли два оружейных мастера. Скоро у нас будет оружие огненного боя, как и у русских. Но их требуется поместить в надежном месте, да так, чтоб ни одна живая душа не знала о том. Только я и ты. Понял? Мастерскую соорудим под землей и выставим надежную охрану. Но ни слова никому.
— Слушаюсь, мой хан. Я буду нем как рыба и все исполню. Знаю и место, где мастерскую никому не вздумается искать.
— И где же?
— Среди болот за Тоболом есть песчаные острова. Напротив стоит селение под названием Бабасаны. Ты, верно, бывал уже там…
— Что-то припоминаю. — Кучум вспомнил нападение на него ночью грабителей, похитивших золото у караван-баши. — Не там ли мы захватили во время охоты Едигира?
— Ты правильно говоришь, именно там.
