во всем СССР нет британских агентов, занимающих хорошие посты, и поскольку нельзя верить тому, что говорит П […], единственной информацией об СССР, которой можно доверять, остается информация, получаемая путем перепечатки донесений германской разведки.
Стюарт ДЭНИЕЛ (работник Военного Кабинета, из Исполкома по делам союзных поставок):
«Трудно вести переговоры о поставках для СССР, поскольку мы и так ничего не знаем, а они совсем ничего не говорят нам о своем истинном положении. Мы, например, в течение нескольких недель вели переговоры о предоставлении СССР алюминия, имея такое впечатление, что у них его мало. М.Е. W. теперь сообщает нам, что они полностью снабжаются алюминием из своих собственных источников, – и все же мы пообещали отдать им то, без чего нам самим трудно обойтись».
Из вышесказанного можно вывести много заключений, хотя и не вполне очевидных.
9-го мая турецкое министерство иностранных дел представило британскому посольству в Анкаре еще один меморандум о советских интригах в Северной Персии. В тот же день ИДЕН телеграфировал в Анкару, чтобы турки сделали непосредственные представления, а он не станет передавать их протесты.
13-го мая британский генконсул сообщил о своей поездке в Северную Персию и отрицал правильность турецких заявлений, причем добавил, что считает турецкого генконсула чрезвычайно опасным типом.
О МЕРАХ БЕЗОПАСНОСТИ В СВЯЗИ С ПРИЕЗДОМ МОЛО-тоВА:
Полагают, что СССР очень хотелось, чтобы приезд МОЛО-тоВА сохранялся в тайне. Следует отметить, что так же, как очень много тайн, имеющихся у британского правительства, и эта тайна стала известна «каждому» в Лондоне. Наиболее важным обстоятельством из всего этого, пожалуй, является осведомленность о том, что МОЛОТОВ прибыл в среду в Шотландию на самолете и в Лондон в четверг, поскольку это обстоятельство действительно связано с вопросом об его безопасности.
Ниже передаю то, что мне удалось выяснить в этой связи и о чем я передал М.I.5:
1) «ОРЕНДЖ» сообщил мне об этом в четверг. Он был встревожен и заявил, что об этом уже известно в нежелательных кругах, намекая тем самым, по-моему, на Шведскую миссию. По его словам, это просачивание сведений произошло благодаря болтовне представителей «Свободной Франции».
2) Рональд УОКЕР, авиационный корреспондент газеты «Нью Кроникл», узнал эту новость из сплетен в аэропорте. Он сообщил о ней членам Палаты Общин, от одного из которых (МАКОГЕН ХЬЮС) и я узнал о ней в пятницу.
3) КУ все время знал об этом. В Форейн Оффис полагают, что он, вероятно, узнал это от кого-нибудь в советском посольстве (может быть, от ЗИНЧЕНКО?).
Я лично, зная советское посольство, полагаю, что КУ, возможно, нарочно старается, чтобы так думали, из чувства хвастовства, но что в действительности его информаторами являются поляки (которые, во всяком случае, болтали об этом другим американским журналистам).
Как я уже сообщал, вышеуказанные подробности были мной переданы М.I.5, но мысль о безопасности какой либо другой поездки, которую мог бы совершить г. МОЛОТОВ, внушает достаточную тревогу, в особенности поскольку он намерен поехать в Вашингтон.
Я не сумел узнать ничего определенного о посредничестве Швеции здесь, у нас, в вопросе переговоров о мире. Хотя, возможно, нижеприводимые факты смогли бы послужить какой-нибудь наводкой.
1) Швейцарская миссия […], что ОППЕНГЕЙМ(-ЕР?), […] еврей-промышленник, друг ГЕРИНГА, разговаривал на манер ЗУЛЬЦЕРА в Швеции.
2) ФУТМЕН подтверждает, что ШАХТ предпринял те же шаги в Швеции, какие, по сведениям, были предприняты в Швейцарии.
В текущем номере секретного разведывательного ответа Р.I.D. на 20-е мая имеется также длинное сообщение о «ПАПЕНЕ». (Все говорят, что это сообщение неинтересно, так что я не привожу здесь его содержания.)
10/VI-42 г.
Донесение источника Медхена от 3–4 августа 1942 г
Донесение источника Медхена
3/VIII.42 г.
Ниже – довольно полный отчет РИДСДЕЙЛСА[18] об его разговорах с ИДЕНОМ после возвращения последнего. Каких либо особо выдающихся фактов в этом отношении не имеется, но, вероятно, тут могут быть ценными даже впечатления. 30-го декабря РИДСДЕЙЛ говорил (это подтверждают из различных других источников, напр. – ХЁТТОН, СМОЛЛЕТТ и др.):
«Я виделся с ИДЕНОМ вчера и сегодня, после его беседы с дипломатическими корреспондентами, и спросил его, доволен ли он своей поездкой и была ли она полезной». ИДЕН ответил: «Я определенно доволен. Мы со СТАЛИНЫМ беседовали чрезвычайно откровенно…» – видите ли, ИДЕН нарисовал СТАЛИНУ полную картину нашей военной мощи, наших потерь судов ремонта, строительства и т. д. – т. е. в точности все наше положение. На ИДЕНА произвели впечатление следующие слова СТАЛИНА: «Видите ли, мы не доверяли друг другу, но теперь мы несколько продвинулись вперед по пути взаимного доверия». – ИДЕНУ это понравилось, и он говорит, что атмосфера вообще была совершенно другая, чем в 1935 г.: весьма дружественная. В частности ИДЕН поражен переменой в МАЙСКОМ, его доверием, видимо, внушенным ему СТАЛИНЫМ: МАЙСКИЙ очень хорошо переводил заявления СТАЛИНА, дополняя их, и вообще разговаривал с ним, как с другом («а не как с диктатором», – говорит РИДСДЕЙЛС). По мнению ИДЕНА, все это будет иметь совершенно другие последствия в будущем. На ИДЕНА произвела большое впечатление личность СТАЛИНА, которого он описывает, как человека невысокого роста, спокойного и страшно много работающего, который в точности знает, чего он хочет, и крепко верит в себя самого, в свою страну и в своих сотрудников. Он показал величайшее чувство юмора, бросив меткое замечание, после того как пришлось помогать ВОРОШИЛОВУ встать из-за стола после обеда: «Скажите мне, г-н ИДЕН, а ваши генералы много пьют?» ИДЕН, смущенно: «Нет!» – СТАЛИН: «А наши пьют много, и я нахожу, что чем лучше генералы, тем они больше пьют. Так вы говорите, что ваши генералы пьют мало?» – У ИДЕНА создалось впечатление, что СТАЛИН – патриот, занятый великим социальным экспериментом, мало интересующийся мировой революцией. Война задержала продвижение эксперимента вперед, но ИДЕН добавил: «Конечно, после войны СТАЛИН и его народ будут стремиться только к безопасности от внешнего вмешательства, а посему я передам Кабинету, что без всякой опасности можно будет заключить долгосрочное соглашение. Тогда не будет ни советской политики экспансии, ни советского „жизненного пространства“ („Лебенсраум“), а если их дипломатия будет действовать успешно и они добьются безопасности, за границей больше не будет коммунистических пятых колонн». – Для иллюстрации этого, ИДЕН процитировал слова СТАЛИНА: «Если я подпишу договор, то я лично буду настаивать на включении одной статьи: о взаимном невмешательстве во внутренние дела, потому что я знаю, что вы боитесь этого с моей стороны и хотите этого не больше, чем мы хотим вмешательства с вашей стороны». – ИДЕН с этим согласился.
СТАЛИН был с ИДЕНОМ весьма откровенен и нарисовал ему полную картину советской позиции на Дальнем Востоке. На базе этого Форейн Оффис вновь приобрело уверенность в том, что нам не следует просить СССР объявить войну на Дальнем Востоке, таким образом отвлекая его внимание от основного врага. Мы попросим Соед. Штаты Америки не настаивать на том, чтобы СССР выступил в войне на Дальнем Востоке (такова позиция Форейн Оффис).
«Это подтверждают и другие в Форейн Оффис, добавляя, что лично ИДЕН даже еще до своей поездки не хотел настаивать в отношении Японии, а по своем возвращении из нее он подчеркнул это Соед. Штатам Америки».
«ИДЕНУ хотелось, по возможности, напомнить о пакте, но СТАЛИН не подписал бы никакого документа, в котором не признавались бы включение прибалтийских государств, граница 1940 года с Финляндией и если не Буковина, то Бессарабия. ИДЕН не мог бы сделать этого в связи с Атлантической Хартией и со своим письмом из Кабинета. Однако СТАЛИН отнесся к этому не слишком серьезно, и действительно, это не слишком серьезный вопрос. Да мы и не захотим в будущем ссориться с русскими в отношении границ, необходимых им для их безопасности. (По мнению Р. – нет необходимости в этом пункте цитировать ИДЕНА.) Вашингтонские переговоры не явились помехой для переговоров ИДЕНА».
