Банное искусство в нашем мире давно уже утеряно. Я не большой любитель бани, но в Сандунах бывал, даже по высшему разряду. То, что здесь со мной творили в течение трех часов, описанию не поддается. Меня мыли местными ароматными шампунями, терли мочалками, выворачивали суставы, массировали с помощью разнообразных масел. После этой экзекуции я на подгибающихся ногах направился в бассейн с минеральной водой, который находился в центре купален. Рухнув в воду прямо с бортика, я полностью отдался сказочному блаженству, наполнявшему меня. Не шевелясь, я покачивался на спине на поверхности воды и постепенно погружался в полудрему. Из этого райского состояния меня вывел чей-то пристальный взгляд, я его почувствовал моментально. Я тут же перешел на внутреннее зрение. От противоположного бортика бассейна ко мне медленно подплывал человек с сильной магической аурой.
«Даже помыться спокойно не дадут», — мелькнуло в голове. Внутри стала нарастать злоба.
Дождавшись, когда этот субъект подплывет ко мне поближе, я открыл глаза и резко повернулся в его сторону. На меня пристально смотрел тип лет двадцати пяти с таким же лысым, как у меня, черепом. Заметив мое внезапное пробуждение, тип аж до половины выскочил из воды и, быстро развернувшись, резво поплыл к бортику бассейна. У меня создалось впечатление, что он до смерти перепугался. Доплыв до бортика, незнакомец как ошпаренный выскочил из воды и скрылся за дверями отдельного кабинета.
«Интересно, что сотворили со мной банщики, если люди шарахаются от меня, как от прокаженного. Нужно посмотреться в зеркало».
Я нехотя вылез из бассейна и направился в свою комнату. В ней меня уже ждала выстиранная и выглаженная одежда, почищенные сапоги и панцирь. Я подошел к большому зеркалу, висящему на стене, и стал критически рассматривать свое отражение. Вполне импозантный мужчина, с накачанной фигурой, красивой татуировкой на руке. Правда, через всю грудь от левого плеча до правого бедра проходил похожий на синюю татуировку ветвистый след от удара молнии. Ну и что, это меня не портило, а даже добавляло какой-то загадочности.
«Эх, девки меня не видят, — пожалел я. — Странно, чего так испугался лысый? Да хрен с ним, меня завтра здесь уже не будет», — плюнул я на лысого и начал одеваться.
На выходе из купален меня поджидал сияющий как самовар Первый. Он тоже успел помыться и постираться в озере, а теперь блаженствовал на солнышке возле коновязи.
— Поехали! — скомандовал я, и мы двинулись по тропинке в обратный путь.
Не успели мы подняться наверх из котловины, как нас обогнал какой-то сумасшедший гвельф, чуть не столкнувший меня с дороги в кусты. Выругавшись по-русски, я вышел из расслабленного состояния, в котором находился после бани.
«Сдается мне, что „это 'ж-ж-ж' неспроста“, как говорил Винни-Пух», — насторожило меня странное поведение гвельфа.
Сначала лысый чуть не утоп, увидев меня, теперь гвельф как ошпаренный проскакал мимо. Нужно быть настороже. Я включил панцирь и перешел на внутреннее зрение, сканируя окружающее пространство. Доехав до моста, я заметил ауру человека, прячущегося в кустах у дороги на противоположной стороне ущелья. В сотне шагов позади нас догоняли еще двое.
«Попался!» — мелькнуло в голове.
— Первый, иди на ту сторону, — приказал я.
Шак спешился и повел своего коня на мост.
Преследователи остановились, прячась за поворотом тропинки. Две стрелы одна за другой отрикошетировали от магической защиты панциря, третья стрела попала в мою лошадь.
Я вытащил свой лук и достал стрелу из колчана. Время толчком замедлило свой ход, и звуки перешли в нижний регистр, зрение приблизило человека за мостом. Это был гвельф, обогнавший меня на тропинке. Рука гвельфа, плавно как в пантомиме, тоже достала стрелу из колчана. Он наложил стрелу на тетиву лука, и лук начал подниматься, выцеливая меня. Я вышел из ступора и, натянув тетиву, выстрелил. Мой взгляд вместе со стрелой рванулся к цели. Стрела попала в середину груди гвельфа, и его выбило из кустов, как тряпичную куклу.
В это время передние ноги моей лошади подогнулись, и я вывалился из седла. Приземлиться мне удалось на обе ноги, лук остался в руке, но лошадь упала на правый бок и придавила колчан со стрелами.
Из-за поворота выскочили два всадника. Впереди скакал, размахивая мечом, широкоплечий хуман, за ним, в нескольких шагах, с диким воплем несся лысый из купальни. Я отбросил лук и достал из-за спины меч. Встав в стойку и держа меч двумя руками, как самурай катану, я приготовился к бою. Волнения и страха не было, наверное, уже срабатывала привычка. Когда первый всадник практически поравнялся со мной, я сделал шаг вправо, уходя из-под правой руки хумана, и подсек передние ноги его лошади. Лошадь кувыркнулась через голову, и всадника, как из пращи, выбросило из седла. Парню не повезло, он слишком сильно разогнался, и его жизнь закончилась в ущелье, в которое он полетел, вопя от ужаса. Лысый не совершил такой ошибки и притормозил лошадь. Я крутился, как вошь на гребешке, отбивая удары меча лысого. Хотя я находился в режиме замедленного времени, лысый немногим уступал мне в скорости, а его искусство владения мечом превосходило мое умение на порядок. Запас Силы таял, как масло на сковородке, и я уже чувствовал дыхание смерти на своем лице.
«Какой же я идиот!» — мелькнуло у меня в голове, и я нажал кнопку шокера.
Мой меч столкнулся с мечом лысого, и ветвистая молния проскочила между клинками. Я еле успел выскочить из-под рушившейся на меня лошади. Лысый трясся на земле, как эпилептик, и из его рта текла пена. Время толчком вернулось к своему обычному состоянию. Из ушей как будто вытащили пробки, и пространство вокруг заполнили звуки леса.
— Иди на ту сторону и оттащи мертвого гвельфа в кусты, а потом беги сюда! — крикнул я Первому, застывшему на мосту.
Для шака прошло всего несколько секунд, а вокруг уже два трупа и две дохлые лошади. Первый быстро засеменил на ту сторону ущелья и, подняв труп, скрылся в кустах. Я перевернул лысого лицом вниз и связал ему руки и ноги запасной тетивой лука. Лошадь лысого начала приходить в себя и, покачиваясь, встала на ноги. Нужно привязать лошадь от греха подальше, а то начнет чудить от испуга. В это время прибежал Первый.
— Господин, я спрятал гвельфа в кустах. Там его лошадь привязана, я свою тоже там оставил.
— Сними с лошадей седла и подбери оружие.
Шак начал сноровисто снимать седла и чересседельные сумки с убитых лошадей.
— Теперь давай их вниз сбросим, — приказал я, и мы вдвоем столкнули первый труп в ущелье.
С моей лошадью пришлось повозиться, но и она вскоре полетела вниз. Лошадь лысого окончательно пришла в себя, и мы положили пленника поперек ее седла. Я быстро осмотрел место побоища и, как сумел, заровнял ногой следы крови. Шак перевел лошадь с пленным на другую сторону ущелья. Я переправился следом за ними. На той стороне моста мы погрузили труп гвельфа на его лошадь и свернули в лес вдоль ущелья. Продираясь сквозь кусты, мы отошли от тропинки примерно с километр и остановились на площадке, окруженной валунами.
— Раздень и обыщи труп, — дал я задание шаку, а сам занялся лысым.
Тот все еще находился без сознания, и мне пришлось отливать его водой из фляги, шлепая по щекам. Наконец пленный пришел в себя. Радости это ему не принесло. При виде меня глаза лысого полезли на лоб, и он прямо на спине шустро пополз в сторону, пока не уперся головой в валун на краю площадки. Я явно приводил в ужас лысого.
— Ты кто? — задал я идиотский вопрос, склонившись над пленником.
Каков вопрос, таков и ответ: лысый недолго думая плюнул мне в лицо и разразился тирадой на незнакомом мне языке. Язык показался мне диалектом меранского, в котором встречались понятные слова.
— А теперь повтори то же самое, только по-мерански, — сказал я, вытерев плевок со своего лица, и пнул лысого ногой в печень.
Лысого скрючило от боли, и он закашлялся. Я подождал, пока он оклемается, и задал вопрос снова. Пленный заголосил теперь уже по-мерански:
— Ты выблядок, сын шлюхи! Рано радуешься, тебе отомстят за меня. Мой отец с тебя живого шкуру сдерет, потом сожжет, как твою мамашу!
