самолет одним крылом коснулся воды и, описав круг, остановился у верхнего красного бакена. Я направился к нему на лодке: надо же спасти людей, которые плавали возле затонувшего самолета. Их было трое.
Подгребаю к ним и слышу чужую речь. Что делать? А у меня с собой не было никакого оружия. Но когда я увидел, что они захлебываются, я решил подойти ближе. Однако одно весло снял и приготовил на случай обороны…
Когда двое оказались в лодке, они помогли забраться в нее и третьему. Этот был сильно обожжен. Почувствовав себя в безопасности, все трое стали показывать мне в сторону берега…
Я понял, что они хотят выйти на берег и скрыться в лесу, но делаю вид, что не справляюсь с веслами, начинаю петлять, и лодка плывет не к берегу, а вниз по течению, поближе к кораблям Волжской военной флотилии. Когда показался полуглиссер, мои пленники о чем-то забормотали. Чтобы оттянуть время, спрашиваю, не надо ли забинтовать раненого, а сам держу весло наготове. Сообразив, что я жду, когда приблизится полуглиссер, они стали кричать на меня, а один, с двумя железными крестами, даже полез за пистолетом… К этому времени полуглиссер с моряками подошел близко. Моряки направили на моих «пассажиров» автоматы, а я жестом приказал немцам положить оружие и поднять руки вверх. Так мы обезоружили и взяли в плен трех фашистских летчиков, которые, как потом выяснилось, служили в особой эскадрилье гитлеровской разведки…
Заканчивая свой рассказ о волжских переправах, приведу несколько цифр. Только со второй половины октября и до ледостава через реку было переправлено свыше 28 тысяч человек и более трех тысяч тонн боеприпасов и других грузов. По ледяным переправам с момента ледостава до конца операции было пропущено более 18 тысяч автомашин, 263 гусеничные машины (тракторы и танки), 325 артиллерийских орудий и более 17 тысяч повозок.
Военно-медицинская служба 62-й армии создалась весной 1942 года, одновременно с формированием армии.
В лечебные учреждения армии, в части и соединения приходили молодые, без достаточного практического специального и боевого опыта медицинские кадры. Средний и младший медицинский состав в своем подавляющем большинстве был призван из запаса. Медицинские пункты частей и соединений, армейские лечебные и санитарно-гигиенические учреждения не были полностью обеспечены необходимым оборудованием, постельными принадлежностями и т. п.
Медицинская служба армии совершенно не имела специального автомобильного санитарного транспорта; не было в армии и роты медицинского усиления; лечебно-эвакуационные учреждения армии имели всего лишь 2300 штатных коек-мест.
Медицинскую службу армии возглавлял начальник санитарного отдела полковник медицинской службы Михаил Прокопьевич Бойко.
Познакомился я с ним в городе на переправе вскоре после прибытия в армию. Среднего роста, подвижный, он сразу же произвел на меня хорошее впечатление. Там, на переправе, он руководил работой санитаров, занимающихся эвакуацией раненых за Волгу. Наблюдая за его действиями, я решил, что это очень волевой человек, что, если потребуется, он готов в любую минуту пойти в контратаку с гранатой и автоматом. Хороший организатор, большой знаток своего дела, дисциплинированный командир-коммунист — таким было мое первое впечатление о Бойко. Оно не изменилось до конца войны.
На войне, как правило, всегда чего-то мало, чего-то не хватает. М. П. Бойко понимал обстановку лучше других начальников отделов, он никогда не жаловался на трудности.
Как-то в разгар самых ожесточенных боев в заводском районе, когда каждый боец был на счету, Бойко сумел убедить меня в необходимости отдать приказание «командирам дивизий и бригад приготовить утепленные блиндажи и убежища для медицинских пунктов». Это было в сентябре, когда было еще тепло и даже жарко и когда никто не думал о холодах. Мы построили утепленные блиндажи, которые потом, в ноябре и декабре, помогли нам сохранить жизнь тысячам воинов.
Характеризуя работу нашей медицинской службы, начальник Главного военно-медицинского управления Министерства обороны генерал-полковник медицинской службы Е. И. Смирнов в своем труде «Проблемы военной медицины» пишет:
«Наличие в войсковом тылу большой водной преграды, какой является Волга, резко затрудняло организацию лечебно-эвакуационного обеспечения войск. В частности, переправляться через Волгу можно было только ночью и то под сильным минометным и артиллерийским огнем противника. Войсковая и армейская санитарная служба работала не только под огнем минометов, артиллерии, но и под огнем автоматчиков врага.
При таких условиях… нельзя говорить только об отдельных случаях героизма, отваги и храбрости. Имели место массовый героизм, массовая отвага медицинских работников, особенно 62-й армии».
Мы прилагали все усилия к тому, чтобы как можно лучше организовать лечебно-эвакуационное дело, оказывая неотложную квалифицированную медицинскую помощь в армейских полевых подвижных госпиталях. Все раненые и больные, за исключением нетранспортабельных, различными видами транспорта эвакуировались в тыл, где им оказывалась квалифицированная медицинская помощь в полном объеме.
Раненые и больные, нуждавшиеся в длительном лечении, эвакуировались по Волге — в Астрахань и Саратов, по железной дороге — в Ленинск, Эльтон.
Весьма тяжелая и ответственная работа выполнялась коллективом медицинских работников полевого подвижного госпиталя № 80 и эвакоприемника № 54. Фактически они принимали на себя весь поток раненых и больных с фронта, оказывая им необходимую медицинскую помощь.
Вся эта работа проводилась в условиях непрерывных бомбардировок с воздуха, в результате которых помещения эвакоприемника № 54 и полевого подвижного госпиталя № 80 были в значительной степени разрушены. Из личного состава полевого подвижного госпиталя № 80 четырнадцать человек было убито и несколько человек ранено и контужено.
Учитывая особенности боевой обстановки, создание штурмовых групп и отрядов, медицинская служба армии вынуждена была изыскивать новые формы медицинского обеспечения с тем, чтобы максимально приблизить его к боевым порядкам. Особое внимание было обращено на укомплектование низового звена медицинской службы — взводов, рот, батальонов медицинскими кадрами и оснащение этого звена необходимым имуществом. В штурмовые группы и отряды выделялись дополнительные силы, чтобы эвакуация раненых из отдельных небольших гарнизонов проводилась после оказания первой помощи на месте. Поэтому санитары и санитарные инструкторы всегда находились в боевых порядках, в гарнизонах, в штурмовых группах и опорных пунктах.
Фельдшеры батальонов оборудовали батальонные пункты непосредственно за боевыми порядками батальонов в различных укрытиях (блиндажах, землянках, подвалах домов и т. д.), оказывая доврачебную помощь пострадавшим в бою.
Тут же, за боевыми порядками батальонов, были развернуты в блиндажах и землянках полковые медицинские пункты, где оказывалась первая врачебная помощь. За боевыми порядками полков размещались передовые оперативные группы медико-санитарных батальонов дивизий, которые оказывали неотложную квалифицированную медицинскую помощь раненым и больным.
Под берегом Волги в блиндажах были оборудованы приемно-сортировочные, операционно- перевязочные отделения и стационары для нетранспортабельных раненых. Для размещения оперативной хирургической группы 39-й стрелковой дивизии использовались штольни. Госпитальное отделение оперативной группы дивизии генерала Родимцева размещалось в канализационной трубе…
Но, пожалуй, самым трудным в работе медицинской службы армии была эвакуация раненых за Волгу, так как мы не имели специальных средств и, как правило, использовали для этой цели обратные рейсы судов Волжской флотилии, на которых в город доставлялись личный состав, боеприпасы и другие грузы.
Созданные в начале сентября медико-санитарные батальоны не смогли в полной мере обеспечить бесперебойную эвакуацию раненых, поэтому вскоре для обслуживания переправ были привлечены почти все армейские медико-санитарные силы, за медсанбатами же остались лишь лодочные переправы дивизий.
17 сентября 1942 года по предложению полковника Бойко Военный совет армии обязал
