прядильщица Доун Уэгорн. Прогуливаясь по этажам, Дугал как-то видел ее за работой, и ее строго рассчитанные кембриджским экспертом движения показались ему неотразимо влекущими. Дугал снова уронил голову и возобновил рыдания.
Доун потрепала его по увечному плечу. Он приподнял голову и тоскливо помотал ею из стороны в сторону. Из-за буфетной стойки вышла женщина и протянула ему аккуратно сложенное кухонное полотенце. «На-ка, вытри глаза, пока никто не видит», — сказала она.
— В чем дело, приятель? — сказала другая девушка. Она сказала: «Вот тебе сморкалка». Это была Аннет Рен, ученица швеи. Она громко и бессердечно хихикала.
— Моя девушка бросила меня, — сказал Дугал и высморкался в кухонное полотенце.
Опытный контролер качества Элен Кент, которой было под тридцать, повернулась к Аннет Рен и предложила ей заткнуться: чего тут, спрашивается, зубы скалить?
К Дугалу подошли еще две подавальщицы, и теперь женщины обступили его со всех сторон. Элен Кент раскрыла сумочку и достала оттуда расческу. Она принялась причесывать Дугала, который медленно мотал головой из стороны в сторону.
— Найдешь себе другую, — сказала подавальщица по имени Милли Ллойд.
Аннет снова хихикнула. Доун влепила ей пощечину и сказала:
— Ты, невежа. Не видишь разве, что он калека?
В ответ на это Аннет разразилась слезами.
— Не дергайся, — сказала Элен. — Как мне тебя причесывать, если ты головой мотаешь?
— Подольше почесать надо. Это очень успокаивает, — заметила одна подавальщица.
Тем временем Милли Ллойд искала свежий носовой платок для Аннет Рен, чьи рыдания грозили перейти в истерику.
— Отчего она тебя бросила, твоя девушка? — спросила Доун.
— У меня есть роковой недостаток, — сказал Дугал.
Доун решила, что речь идет о его искривленном плече, которое она как раз поглаживала.
— Стыд и срам, — сказала она. — Сучка она негодная, вот что.
Вдали, в дверях зала, внезапно появилась Мерл Кавердейл и направилась к сборищу.
— Начальство, — прошептала Милли, — заведующая бюро, — и вернулась за буфетную стойку.
Приближаясь, Мерл возвещала на всю столовую:
— Попрошу налить чаю для мистера Друса. Он отлучался. Теперь он возвратился и хочет чаю.
Тут она увидела Дугала в окружении девиц.
— Это еще что здесь творится? — сказала она.
— Мигрень, — уныло сказал Дугал. — Голова болит.
— А вы все марш по своим местам, — сказала Мерл девушкам. — Во избежание неприятностей.
— А вы что за начальство, чтоб нам указывать?
— Кто она такая, чего раскричалась?
И Мерл не могла с ними ничего поделать. Она очень выразительно сказала Дугалу:
— У меня тоже утром болела голова. Я даже опоздала на работу. Немножко прогулялась по парку. В полном одиночестве.
— Я смутно припоминаю, что назначил вам свидание где-то в тех местах, — сказал Дугал. — Но я не смог явиться.
Мерл метнула на него неприязненный взгляд и сказала подавальщицам: «Так как же, чай будет или нет?»
Милли Ллойд вручила Дугалу чашку чаю. Мерл прошествовала через весь зал с чаем для мистера Друса, гордо помавая головой взад-вперед, в такт шагам. Аннет тоже отпаивали чаем; она, давясь, негодовала по поводу полученной пощечины. Дугал прихлебывал из чашки, юная Доун гладила его по плечу и говорила: «Ничего, пройдет, стыд и срам», а Элен расчесывала ему волосы. Волосы были курчавые и очень коротко остриженные. Но Элен расчесывала их так, будто они длиннее, чем у сказочного принца.
Дикси, Хамфри, Дугал и Элен Кент сидели в кафе Коста. Дикси позевывала. Глаза у нее были сонные. Она бы непременно пошла домой и легла спать, но за ужин платил Дугал, и это ее удерживало.
— Весь день прямо с ног падаю, — сказала она. Она весь вечер адресовалась к мужчинам, минуя Элен, потому что Элен все-таки была фабричная, хоть и не простая, а контролер качества. Элен попробовала было иначе, но потом тоже перестала замечать Дикси.
— Смотрите-ка, кого сюда занесло, — сказала Элен.
А занесло длинного Тревора Ломаса. Он сел за ближний столик спиной к компании Дугала и уставился в окно. В те времена Тревор Ломас работал электриком при совете Лондонского графства.
Тревор сонно повернул голову и в виде особого одолжения окинул глазами Хамфри. Хамфри сказал: «Хэлло». Тревор не ответил.
Вскоре явилась длинная медноволосая девица Тревора в узкой и короткой черной юбке и с густо затененными зелеными глазами. «Привет, змейка», — сказал Тревор. «Привет», — сказала девушка и уселась рядом с ним.
Дикси и Элен неподвижно смотрели, как она выскользнула из пальто и обронила его на спинку стула. Они тщательно, как по долгу службы, отмечали каждую мелочь. Девушка это чувствовала и, казалось, того и ждала.
Потом Тревор, не меняя позы, отодвинулся от стола и оказался вполоборота к дугаловской компании. Он нарочито громко спросил у своей девицы:
— Кружевная сморкалка при тебе, Бьюти?
Бьюти не ответила. Она держала перед собой зеркальце и старательно красила губы.
— Потому что, — сказал Тревор, — я сейчас буду плакать. — Он вытащил из верхнего кармана большой белый платок и приложил его сначала к одному, потом к другому глазу. — Сейчас вдоволь наревусь, — сказал Тревор, — потому что моя девушка меня бросила. У-у-у, моя девушка меня бро- осила.
Бьюти безудержно хохотала. И чем больше она хохотала, тем больше расходился Тревор. Он уткнулся головой в стол и изображал рыдания. Девушка качалась на стуле, оскаливши свеженакрашенный рот.
Потом засмеялась и Дикси.
Дугал отодвинул стул и поднялся. Элен вскочила и повисла у него на руке.
— Да ну их, — сказала она.
Хамфри, которому еще не рассказали о том, как Дугал рыдал в столовой, спросил у Дикси: «В чем дело?»
Дикси от смеха не могла слова вымолвить.
— Да ну их, чего ты, — сказала Элен Дугалу.
Дугал сказал Тревору:
— Я с тобой посчитаюсь в парке, у теннисного корта.
Элен подошла к Тревору и ткнула его в бок.
— Не видишь, что ли, что он покалеченный? — сказала она. — Это же некультурно — так насмехаться над парнем.
Но в драке плечо Дугалу ничуть не мешало, а даже позволяло применять особый прием: с невероятным вывертом кисти правой руки он, как клешней, намертво вцеплялся в горло противнику. Но пока что он не стал этим хвастаться.
— Хоть я и калека, — попросту сказал он, — но я этому жалкому, сопливому, сексуально озабоченному, паскудному, трепливому и вконец обнаглевшему муниципальному электрику всю морду побью.
— Это кто сексуально озабоченный? — спросил Тревор, поднимаясь из-за стола.
Два юнца, сидевшие у окна, пододвинулись, чтобы ничего не упустить. Появился грек в почти белом пиджаке; он показал на телефон, который висел сзади него на стене тускло освещенного кухонного коридорчика.
— Сейчас звонить буду, — сказал он.
Тревор окинул его долгим сонным взором. Потом он так же оглядел Дугала.
