Она сказала:
— Держись от меня подальше, Хамфри. А то подхватишь простуду. Достаточно, что я простудилась перед самой свадьбой.
Он возразил:
— А почему бы мне не подхватить от тебя простуду. Твои микробики перепрыгнут на меня, даже подумать приятно.
— Знаю я, где ты набрался таких мерзких мыслей. У Дугала Дугласа ты их набрался. Я хоть рада, что он уехал и не будет на свадьбе, а то как заставил бы всех щупать свою голову или еще что-нибудь.
— А мне Дугал нравился, — сказал Хамфри.
И вот они преклонили колени пред алтарем. Викарий читал над ними требник. Дикси достала из рукава кружевной платочек и тихонько высморкалась. От платочка на Хамфри пахнуло духами.
Викарий обратился к Хамфри: «Берешь ли ты эту женщину себе в жены?»
— Нет, — сказал Хамфри, — откровенно говоря, не беру.
Он поднялся с коленей и пошел напрямик к выходу. По рядам гостей пробежал шелест, как будто на скамьях сидели одни женщины. Хамфри вышел из дверей, сел в свой «фиат» и одинешенек поехал в Фолкстоун, где они собирались провести медовый месяц.
Он миновал парковую зону в объезд по Главной Парковой до Льюишема, а там мимо голландского домика к Суонли, мимо Ротхэм Хилла по А-20-й и остановился в Диттоне перехватить стаканчик. За Мэйдстоуном он вкруговую объехал Эшфорд и опять остановился у пивной. В Фолкстоуне он свернул влево, к мотелю Лимпн, и на шоссе снова замелькали желтые фары французских автомобилей. Он заночевал в роскошном двухкомнатном номере, заказанном на медовый месяц, и заплатил двойную цену, не вступая в объяснения с администратором, который таращился на него и что-то бормотал.
— Убирайтесь вон, — сказала буфетчица. Хамфри встал, единым духом допил стакан, осмотрел свою приятную, даром что помятую физиономию в зеркале за спиной буфетчицы и скрылся вслед за Тревором Ломасом в осенних сумерках, а какая-то женщина вдогонку ему заметила:
— В жизни бы этого не было, кабы не Дугал Дуглас.
Тревор приготовился к драке, но Хамфри не пожелал сквитаться; он двинул к отелю «Парковый», где стояла его машина, а рядом — мотороллер Тревора.
Тревор Ломас догнал его.
— И чтоб я тебя здесь больше не видел, — сказал он.
Хамфри остановился. Он спросил:
— Хочешь за Дикси приударить?
— А тебе-то что?
Хамфри врезал Тревору. Тревор врезал Хамфри. Завязалась драка. Две парочки, нагулявшиеся в интимной обстановке парковых сумерек, отошли к противоположному тротуару, склонились на перила у плавательного бассейна и пристроились поглазеть. Противники одинаково, хоть и на разный лад, попортили друг другу внешность, пока их не разняли зеваки, чтобы не мешать в дело полицию.
Хамфри дали от ворот поворот, осудили его нахальное поведение, и теперь семнадцатилетняя Дикси Морз — та самая, чья мать в свое время первой из пекхэмских девиц вышла замуж за американского солдата и первой вернулась из Штатов, — стояла у себя в комнатке на втором этаже № 12 по Главной Парковой и просматривала сберегательную книжку. За подсчетами она упражняла свои стройненькие бедра в такт песенке «Сцапали цыпку», которую напевала себе под нос.
Ее мать поднялась на второй этаж. Дикси спрятала книжку и сказала из-за прикрытой двери:
— Между прочим, я вовсе не нуждалась возобновлять с ним отношения. Я себя ронять не стану.
— И правильно, — сказала Мэвис из соседней комнаты.
— Он сам не свой стал с тех пор, как связался с Дугалом Дугласом, — сказала Дикси из-за стены.
— А мне Дугал нравился, — возразила Мэвис.
— А мне он не нравился. И Тревору не нравился, — сказала Дикси.
У входной двери позвонили, и Дикси насторожилась. Ее мать сошла вниз и что-то сказала отчиму. Они препирались, кому идти открывать. Дикси подошла к перилам и увидела, как ее сводный брат Лесли неторопливо удаляется по коридору от входной двери.
— Лесли, пойди отопри, — сказала Дикси.
Мальчик глянул на Дикси снизу вверх. Звонок раздался снова. Мэвис выскочила из полумрака гостиной.
— Ну, на этот раз он меня попомнит, — сказала она и отперла дверь. — А-а, Тревор, это ты, Тревор, — сказала она.
— Добрый вечер, Мэвис, — сказал Тревор.
Дикси быстро заскочила к себе, расчесала свои черные пряди и подкрасила губы. Когда она спустилась в гостиную, Тревор уже сидел под торшером между матерью и отчимом, и все вместе досматривали телевизионную пьесу. У Тревора возле рта была наклеена полоска пластыря.
Пьеса кончилась. Мэвис вскочила и быстро — она все делала наспех — зажгла верхний свет. Муж ее Артур Кру улыбнулся всем по очереди, одернул пиджак и предложил Тревору сигарету. Дикси сидела нога за ногу и разглядывала кончик туфельки.
— Нипочем не догадаешься, кто к нам заявился нынче вечером.
— Хамфри Плейс, — сказал Тревор.
— Ты его разве видел?
— Как не видеть. Я его только что избил до полусмерти.
Отчим Дикси выключил телевизор и вместе со стулом повернулся к Тревору.
— По-моему, — сказал он, — так и следует поступать.
— Сле-ду-ет, — сказала Дикси.
— А никто и не говорил «сле-до-ва-ет». Я сказал «сле-ду-ет». Так что не лезь зазря в бутылку, девочка.
Мэвис приоткрыла дверь и крикнула:
— Лесли, поставь чайник. — Она просеменила обратно к своему стулу. — С ума сойти, что делается, — сказала она. — Я тут как раз наливаю Дикси чай, а было так минут двадцать шестого, не больше, слышу — звонят. Я говорю Дикси: «Здрасте пожалуйста». Ну, иду к двери, а он собственной персоной стоит на крыльце. Он говорит: «Хэлло, — говорит, — Мэвис». Я ему говорю: «А ну-ка пошел вон». А он говорит: «Дикси можно повидать?» Я говорю: «Конечно, — говорю, — нельзя. Ты, — говорю, — пакостная свинья. Пошел, — говорю, — вон отсюда и не имей нахальства на глаза показываться», — это я-то ему. А он говорит: «Ну-ну, Мэвис». Я говорю: «Кому Мэвис, а тебе миссис Кру», и хлоп дверью прямо у него перед носом! — Она повернулась к Дикси и сказала: — А не выпить ли нам чайку?
Дикси сказала:
— Я с ним, между прочим, и разговаривать-то не стану, пусть не думает. А что он тебе сказал, Тревор?
Мэвис встала и вышла из комнаты, заметив:
— Уж где-где, а в этом доме ни от кого помощи не жди.
— Помоги матери, — рассеянно посоветовал Дикси Артур Кру.
— Он не говорил тебе, вернется он на прежнюю работу? — спросила Дикси у Тревора.
Тревор уперся ладонями в колени и хохотнул.
Дикси посмотрела на толстомордого Тревора, потом на добродушную лысину отчима и заплакала.
— Вот он и вернулся, — сказал Артур. — Чего же плакать-то?
— Не плачь, Дикси, — сказал Тревор.
Дикси перестала плакать. Вошла Мэвис с чаем.
Дикси сказала:
— Он жутко некультурный. Посмотреть только на его сестру. Знаете, что Элси вытворила в первый раз на танцах?
— Нет, — сказала Мэвис.
— Ну, один парень к ней подошел и пригласил ее. А Элси: «Не могу, — говорит, — я вспотела».
