– Мэгги, что случилось? – спросил Эмилио, опускаясь рядом.
Мэгги ткнула пальцем в незнакомца. Наконец у нее прорезался голос.
– Кто это?! – воскликнула она, подрагивая украшениями на руке.
– Что случилось, Мэгги? У тебя шок.
– Кто он?! – повторила она. – Вызови полицию, пусть его арестуют!
– Мэгги, послушай, ты сама его пригласила, помнишь? Мы все его ждали. Что с тобой? Это мой друг, Коко де Рено.
Берто, Летиция и Нэнси вернулись с утеса.
– Все в порядке, – сообщил Берто. – Кто-то прокатился на лифте вниз и не закрыл дверь. Видимо, кто-то из слуг, хотя они и отпираются.
– Арестуйте его! – закричала Мэгги, все еще тыча пальцем в Коко де Рено.
– Как это понимать? – только и смог выдавить тот.
– Он украл мои драгоценности! – в отчаянии воскликнула Мэгги.
Но Коко де Рено не собирался молча слушать обвинения:
– По-моему, эта дама не в себе.
– Согласен, – кивнул Берто. – Мэгги, что случилось?
– Мои драгоценности пропали! – ответила она. – Я поднялась на кухню – их нет! Вызови полицию, пусть его арестуют!
Но Коко де Рено уже смешал для нее бренди с содовой и, подойдя, строгим, почти грубым голосом сказал:
– Выпейте.
Мэгги выпила. Мсье де Рено велел Летиции и Нэнси уложить на диване маркизу, до сих пор повторявшую: «Драгоценности… на верхней кухне». Предположив, что хозяйка дома не отличается уравновешенным характером, де Рено велел Берто проверить комнату Мэгги, а Эмилио – кухню. Затем он послал Пьетро перенести оставленный в холле багаж в приготовленную комнату и распаковать его. Мэгги лежала на диване и тихо стенала. Берто разозлился, но все же пошел наверх, а Эмилио с готовностью удалился на кухню, где слуги переругивались, не стесняясь в выражениях. Пьетро и не подумал встать, а вместо этого позвонил в маленький фарфоровый колокольчик.
– Слуги в этом доме безнадежно испорчены, – заметил он.
Мсье де Рено стоял в центре комнаты и следил за исполнением приказов. Его черный затылок сиял как полированный. В дверях появился заспанный Лауро, в одних джинсах и босой.
– Кто вы такой? – вопросил Коко де Рено.
– Я личный секретарь маркизы, – ответил тот.
– Тогда идите и оденьтесь поприличнее! – рявкнул самозваный полководец. Лауро ретировался.
В этот момент раздался голос Берто, опередивший гром его шагов по ступенькам:
– Нас обокрали! Драгоценности Мэгги пропали из тайника! Вызовите полицию!
– Вызовите полицию, – велел мсье де Рено Пьетро. – Скорее, драгоценности вашей матери…
– Она не моя мать, – возразил Пьетро.
– Тогда кто же вы?! – спросил Коко де Рено таким тоном, словно вопрос адресовался не одному Пьетро, но и только что вошедшему Берто.
– Я сын Бернардини, – объяснил Пьетро. А Берто добавил:
– Я Туллио-Фриоле, муж маркизы.
Пьетро наконец взялся за телефон.
– Очень приятно, – сообщил Коко де Рено. – Я друг Эмилио…
– Да-да, мы вас ждали, – перебил Берто. – Прошу прощения…
Эмилио вернулся с кухни и сказал:
– Там ничего не пропало. Слуги совсем…
– Приезжайте скорее, – сказал Пьетро в телефон. – Да, каса Туллио-Фриоле. Здесь произошла кража.
Снова появился Лауро, еще полуголый, но теперь готовый отразить любые нападки. Мэгги вяло указала на Коко де Рено.
– Он украл мои драгоценности… – пробормотала она.
– Мэгги, – терпеливо повторил Эмилио, – это мсье Коко де Рено, мой друг из Аргентины, и ты сама его пригласила. Твои драгоценности скорее всего украли обычные воры, которые скрылись на катере. Мсье де Рено только что прибыл, и, боюсь, его очень задели…
– Мэгги, мсье де Рено – наш гость, – вмешался Берто.
Нэнси Коуэн удерживала на лбу страдалицы салфетку со льдом, а Летиция держала ее за руку.
– Нет-нет, я ничуть не задет, – заявил де Рено. – Это обычное проявление шока. Полагаю, в спокойном состоянии души меня затруднительно принять за вора.
Вскоре приехали двое полицейских и принялись допрашивать слуг, записывать номера паспортов и презрительно рассматривать тайник в кухонной ступеньке. Просмотрели также документы Коко де Рено и Нэнси Коуэн. Полицейские сомневались, что похищенное когда-нибудь обнаружится.
– Скорее всего, – сказал один из них, – камушки уже распиливают где-нибудь под Неаполем.
Узнав, что стоимость драгоценностей была такова, что страховые компании отказывались за них браться, полицейские молча посмотрели друг на друга и заверили Берто, что сделают все возможное. В ответ Берто не преминул заверить, что за возвращение драгоценностей будет немалая награда. Старший полицейский обменялся с Берто несколькими скупыми фразами на итальянском: конечно, драгоценности никогда не найдут, и все это понимают. Тем не менее яростно сопротивлявшегося Лауро увезли в участок на допрос. Мэгги сильно возражала, но мсье де Рено убедил всех в необходимости этой меры.
– Верить нельзя никому! – объяснил де Рено, когда отъехала полицейская машина. В этих словах крылась великая истина, ибо он сам через год сумеет выманить у Мэгги такую сумму денег, по сравнению с которой ее заботы о доме Хьюберта и украденных летних драгоценностях покажутся настоящими пустяками.
Так или иначе, тем вечером Мэгги пришла в себя настолько, что поднялась с дивана, позванивая уцелевшими браслетами, потянулась к бокалу и попросила у Коко де Рено совета, как выселить Хьюберта из ее дома. К этому времени Лауро вернулся из полицейского участка, слегка смягченный тем, что Берто поехал вслед за полицейской машиной, поручился за него перед комиссаром, а заодно и позвонил префекту в Неаполь. В общем, за один вечер Берто обеспечил Лауро такое доброе имя, какого он не получил бы, даже если б его повысили из рядовых сразу в генералы. Теперь Лауро сидел рядом со всеми в джинсах и легком свитере, высокомерный, как юный Пьетро.
ГЛАВА 10
– Правда не всегда бывает истиной, – возвестил Хьюберт. – Истина – это лишь расхожее понятие, рожденное материалистическим умом.
Он величественно поднял над кафедрой правую руку, продемонстрировав собравшимся зеленый рукав, великолепно расшитый серебром. Казалось, этого сигнала ждали: паства затаила дыхание, и Хьюберт, глядя на Паулину Фин в третьем ряду, продолжил речь, как будто обращая пророчество ко всему миру, но предназначая специально для нее.
– Братья и сестры Дианы и Аполлона! – воскликнул Хьюберт, не отводя глаз от Паулины. – Повсюду твердят о катастрофических последствиях инфляции и гибельном состоянии экономики. Я говорю вам: это вульгарный материализм. Понятие частной собственности – это прямая причина предрассудков, лжи, предательства и мошенничества. В мире символов и магии, аллегории и мистицизма предательство теряет смысл, ложь не существует и мошенничество невозможно. Они не могут существовать так же, как не существуют материалистские стандарты, которые нам насильно насаждают. Подумайте об этом. Слава прекрасной Диане! Слава Аполлону!
– Слава Диане и Аполлону! – отозвался стройный хор голосов.
Во втором ряду возбужденно перешептывались отцы-иезуиты Катберт и Джерард.
С окончания арабо-израильской войны прошло чуть больше года. Последовавший за ней кризис
