даже рад такому случаю. И, как я уже сказал, он превосходно платит.
Эльза покачала головой.
— Вы изумляете меня, майор Эмери. Я, право, не знаю кто такой Сойока, и я не особенно хотела бы работать на… восточных людей.
Он ничего не ответил, потом сказал довольно неожиданно:
— Вы можете доверять Фенг-Хо. У него есть все восточные добродетели и ни одного порока. Большинство китайцев — славные люди, питающие пристрастие к певчим птицам. Если Фенг-Хо явится в эту контору… Как бы то ни было, он вам, может быть, понравится при более близком знакомстве. Речной пират убил его отца, — продолжал Эмери со свойственной ему непоследовательностью. — Фенг-Хо бросился за ним в горы Нинцо и привез в чемодане семь пиратских голов. Забавный малый!
Эльза молча, с ужасом и изумлением глядела на Эмери.
— Этот… этот маленький человечек? — сказала она, наконец, недоверчиво. — Как ужасно!
— А разве не ужасно, когда вашему отцу перережут горло? — спокойно заметил майор и, снова перескочив на другую тему, прибавил:
— Фенг-Хо означает смерть для соперников Сойоки — запомните это!
— Кто такой Сойока? — снова спросила Эльза, слегка раздраженная. — Вы три раза упоминали о нем, майор Эмери. Может быть, я тупа, но я не понимаю, что означают ваши слова.
Он не ответил. Это был его самый оскорбительный прием.
— Что вы делаете по воскресеньям? — спросил он неожиданно.
Вместо ответа она встала и собрала свои записи.
— Вы не ответили мне.
— Мне кажется, это дело, собственно, не касается вас, неправда ли? — сказала она с легким оттенком надменности, которая ей самой показалась нелепой.
— Частная жизнь моих служащих представляет для меня значительный интерес, — ответил он. — Но, может быть, в этой стране не принято проявлять слишком большой интерес. Мне только показалось, что ваш коттедж расположен довольно уединенно и очень близко к реке. На окнах вашей комнаты должны были бы быть железные перекладины. Она расположена слишком низко, и всякий сколько-нибудь ловкий человек может совершенно беспрепятственно очутиться в вашей комнате прежде, чем вы успеете вымолвить слово.
Эльза так и села. Каким образом этот человек знал о маленьком коттедже Мориса Тарна в верхнем течении Темзы, где они проводили субботу и воскресенье? Однако он знал не только это, но как подробно он изучил место, знал расположение комнаты, где она спала во время своих визитов туда! Он даже рассчитал высоту окна… Это было невероятно!
— Я, право, не понимаю вас, майор Эмери. За всеми этими вопросами что-то кроется, и, откровенно говоря, у меня на душе как-то неспокойно…
Она ненавидела себя за этот срыв, все ее фразы в разговоре с этим человеком кончались как-то неуклюже. Вдруг, к ее удивлению, он засмеялся. Она никогда раньше не видела, как он смеется, и теперь смотрела на него как зачарованная. Весь его облик преобразился, на секунду он стал человеком. Но смех прекратился так же внезапно, как начался, и лицо, точно выточенное из камня, снова застыло в своей невыразительности.
— Вы должны попросить у Фенг-Хо одну из его канареек: у него из несколько. Но если не пообещаете, что будете каждый вечер выводить птичку на прогулку, как англичане выводят собак, он вам ни за что ее не отдаст. Спасибо, больше мне ничего не нужно.
Эльза с красным лицом и с беспорядочными мыслями в голове вышла из кабинета, не зная — сердиться ей или смеяться. Фенг-Хо уже не было. Она пожалела, что он не оставил канарейку.
Требовалось противоядие от этого зловещего человека…
Глава 6
Немногие их тех, кто посещал богато обставленную квартиру миссис Трин-Халлам в Херберт-Мэншонс, связывали ее имя с именем состоятельного молодого доктора с Халф-Мун-стрит. А те, кто случайно были знакомы с обоими, никогда не предполагали, что эта хорошенькая золотоволосая женщина с бледно- голубыми глазами и тонким жестким ртом имела какое-то отношение к весьма популярному и приятному в обращении доктору.
За известную плату миссис Халлам жила отдельно от мужа и не претендовала на родство. Она держала питомник китайских собачек, состояла членом двух клубов для игры в бридж и, по-видимому, имела независимые средства.
Она вышла замуж за Ральфа Халлама, чтобы вырваться из маленького домика, где она жила с матерью, в те дни, когда он был еще студентом в госпитале св.Фомы. Брак получился не из счастливых. Луиза Халлам к другим своим недостаткам присоединяла довольно превратное представление об обычной честности. Она была врожденной воровкой, и даже изменившиеся условия не искоренили в ней эту привычку. Дважды Ральфу Халламу приходилось платить большие деньги, чтобы избежать скандала. Однажды эта клептоманка едва не попала под арест. После этого они поселились раздельно, и за вознаграждение, которое она теперь получала, она готова была именно так жить до конца своих дней.
Ее муж был весьма редким гостем в Херберт-Мэншонс, и удивление, проявленное ею, когда он вдруг вошел в гостиную, где она отдыхала с чашкой кофе на столике и с папиросой в зубах, было не совсем напускным.
— Привет, незнакомец! — весело сказала она. — Приятное зрелище для усталых глаз! Что случилось?
На его лице было болезненное выражение.
— Я бы хотел, чтобы ты бросила эти уличные манеры, — вяло сказал он.
Она внимательно и без всякого неудовольствия рассматривала его.
— Чего ты хочешь? Развода?
Он взял папиросу и закурил прежде чем ответить.
— Нет. Слава Богу, я вылечился от этого сумасшествия. Когда я только подумаю о дурах, на которых бы я женился, если бы развелся с тобой, я испытываю чувство благодарности к тебе. Ты мое спасение, Лу! Никогда не разводись со мной!
— Можешь не бояться, — снисходительно сказала она, — я не собираюсь. Если бы я хотела снова выйти замуж, тогда другое дело, но я не хочу. Что ты поделываешь сейчас, Ральф?
— Что ты хочешь узнать?
— Ты загребаешь деньги. Я не осуждаю это. Но ты загребаешь большие деньги, и мне интересно каким образом? Ты увеличил пенсию мне, Бог да благословит тебя, и когда я попросила тебя купить мне тот маленький домик в деревне, ты купил, не моргнув глазом. Не на мамашины же деньги ты это делаешь! Какими штуками ты торгуешь?
Он вздрогнул и взглянул на нее подозрительно.
— Я бы хотел знать, что ты имеешь в виду?
Она засмеялась и присела на кушетку.
— Ты становишься недотрогой, Ральф! Я только хотела спросить, как у тебя идут дела.
— Не твое дело, каким образом я добываю деньги! — жестко сказал он. — Вот хочу, чтобы ты кое-что сделала, чтобы заслужить свои. Я ведь создал для тебя довольно-таки приятную жизнь, не правда ли, Лу?
Она пожала плечами, и тонкие губы ее превратились в прямую красную линию.
— Я не доверяю тебе, когда ты начинаешь говорить о том, что для меня сделал, — сказала она. — В то же время я признаю, что ты никогда не надувал меня с деньгами. На какой крючок насажена теперь твоя приманка?
— Ты подозрительная женщина, — сказал он. — Все, что мне нужно от тебя, это сведения. Несколько лет тому назад ты вздумала повидать свет, и я отправил тебя в Индию…
Она кивнула, продолжая наблюдать за ним.
— Ну?
