поскольку от «умствований, ныне существующих, проистекают столь печальные в других краях последствия». А, кроме того, причину такого решения следует, вероятно, искать и в том предубеждении к европейскому либерализму, которое сумели внушить царю за границей. Так что, когда там начали преследование тайных обществ, а отчасти и масонских лож, многие из которых числились в разряде тайных союзов, императору показалось, что и отечественные ложи представляют такую же опасность для российской государственности, вследствие чего и был выпущен этот «превентивный» указ. Царь – тоже человек, и, видимо, страх перед смутой оказался сильнее чувства масонской солидарности (существует предположение, что Александр I в начале XIX века тоже был принят в масонскую ложу).
Однако и после 1822 года организации и союзы вольных каменщиков, очевидно, «уйдя в подполье», продолжали существовать и действовать, ибо в противном случае непонятно, зачем императору Николаю I в 1826 году понадобилось повторять запрещающий указ старшего брата. Впрочем, после декабристского восстания оказалось, что монарху есть чего бояться. Ведь многие декабристы, как известно, были масонами, среди них братья Муравьевы-Апостолы, С. П. Трубецкой, А. Н. Муравьев, С. Г. Волконский да и П. И. Пестель, хотя последний к моменту восстания уже формально вышел из рядов масонства.
* * * Есть весьма любопытный документ за № 1952, ныне хранящийся в архивах Музея истории Москвы, – ответное письмо С. С. Ланского к тогдашнему министру внутренних дел В. П. Кочубею, – касающийся исполнения им предписанного указом закрытия лож. Поскольку этот документ в контексте нашей темы имеет безусловное историческое значение, мы приводим его полностью.
... «Милостивый государь граф Виктор Павлович!
Вследствие почтеннейшего отношения Вашего Сиятельства от 6-го августа № 565, с изображением в оном высочайшего Его Императорского Величества повеления о закрытии масонских лож, честь имею уведомить Вас, что по предмету сему учинены мною следующие распоряжения:
1) Состоявшие здесь под управлением Великой провинциальной ложи пять масонских лож, под именами 1) Елизаветы Добродетели, 2) Трех Добродетелей,
3) Трех Светил (работавших на российском языке),
4) Дубовой Долины к Верности (на немецком языке) и
5) Орфея (на французском языке), 12-го сего месяца без всяких обрядов закрыты, а токмо объявлено о том мною всем бывшим в сие время членам тех лож.
2) От находящихся здесь налицо членов означенных пяти лож взяты, на основании помянутого высочайшего повеления, подписки, кои, в числе 95-ти, при сем честь имею препроводить.
3) О закрытии в Москве ложи, под именем Ищущих Манны (работавшей на российском языке), под управлением той же Великой ложи состоявшей, сообщено мною управляющему оной г. надворному советнику фон Визину; копия с сего отношения при сем прилагается.
4) К отсутствующим членам лож, здесь учрежденных, послан мною циркуляр, при сем в списке прилагаемый, о присылке ко мне подписок, кои, по мере получения, я буду иметь честь доставлять непосредственно Вашему Сиятельству.
5) Под управлением Великой провинциальной ложи находилась еще одна ложа в Одессе, под именем Эвксинского Понта (работавшая на российском и разных иностранных языках), в коей Великим Мастером был гр. Александр Федорович Ланжерон, а Наместным Мастером французский вице-консул Шале. Как известно мне, что ложа сия гр. Александром Федоровичем закрыта еще до состояния ныне высочайшего повеления, то Великая провинциальная ложа не имеет уже с оной сношений, а потому и взятие от членов, составлявших одесскую ложу, подписок состоит вне моей возможности.
При сем том поставляю изъяснить Вашему Сиятельству, что члены лож, под управлением Провинциальной ложи состоявших, преисполнены будучи верноподданническими чувствами к Государю Императору, всегда старались оные оправдать на опыте; в собраниях их по существу законов, руководствовавших Великую провинциальную ложу, не допускались никакие политические толки, а всегда внушаемы были братьям правила, основанные на христианстве и исполнении гражданских обязанностей, нашему образу правления свойственных. Сношений же с другими тайными обществами у них никаких не бывало, и иметь их воспрещалось. Ныне члены, узнав чрез меня волю Государя Императора, в отношении Вашего Сиятельства изъясненную, со всею готовностью во всяком случае беспрекословно повиноваться оной, охотно исполнили высочайшее повеление. О каковой готовности и верноподданнической преданности к Всемилостивейшему Государю я осмеливаюсь покорнейше просить Ваше Сиятельство довести до высочайшего сведения Его Императорского Величества.
С совершенным почтением и преданностью честь имею быть Вашего Сиятельства покорнейшим слугою
С. Ланской, в С.-Петербурге.
16 (или 17) августа 1822 года Его Сиятельству В. П. Кочубею»
То, как отреагировали русские масоны на этот запрет, явствует из другого не менее любопытного документа, относящегося к 1827 году (он тоже хранится в архиве Музея истории Москвы). Это послание Мастера одной из лож к членам оной ложи, где он дает необходимые наставления и распоряжения в связи с закрытием организации, проливая некоторый свет на то, как встречен был императорский указ в среде русского масонства. (Документ также приводится полностью.)
... «Итак, для собственного нашего руководства и для тех, кои после нас призваны будут к сим занятиям, сообразив все вышеописанное с правилами орденского учения, в чистоте и святости коего мы уверены, начертали мы для вышесказанных степеней следующее постановление, от коего никто да не уклонится:
Работы производить по актам, исправленным и сверенным с подлинниками, утвержденными приложением к ним особой печати.
Вообще должно приступать с крайней осторожностью к умножению числа братьев и увеличению прикосновенных к нам как по причине существования подозрения со стороны
