Чик тряхнул головой.
– Я думаю, что она больше нуждается в матери, чем я, – заметил он напоследок. – Я думаю, что вы бы относились к ней лучше, если бы она заплатила вам вовремя.
Он оставил миссис Шипмет, как она потом говорила, «очень оскорбленной».
Чик служил в страховом агентстве «Лейзер и Барнс» за два фунта пятнадцать шиллингов в неделю. Его работа начиналась в 9.30 утра и оканчивалась в 5.30 вечера за исключением субботы, когда контора закрывалась в 12 часов, и мистер Лейзер переставал существовать вовсе, и можно было заняться своей любимой игрой в гольф. Эта работа отнюдь не была ему в тягость. Задача Чика заключалась главным образом в том, чтобы бомбардировать неосторожных людей, откликнувшихся на публикации мистера Лейзера, проспектами и заранее отпечатанными письмами. Мистер Лейзер часто говорил, что эту работу мог бы исполнять любой ребенок.
В понедельник утром Чик был приглашен к своему патрону для строгого выговора за допущенную им на прошлой неделе ошибку. Посылая ответное письмо джентльмену, интересовавшемуся условиями страхования, он вложил в конверт шаблон, начинавшийся словами: «Хотя вы нам не соблаговолили ответить на наше предыдущее сообщение», – вместо того, чтобы послать другое готовое письмо: «Мы счастливы, что вы удостоили нас вашим запросом». Это была возмутительная оплошность!
Мистер Лейзер, тучный, неопрятный человек, весь обсыпанный перхотью, покачал при входе Чика своей тяжелой головой.
– Эту работу может выполнять ребенок, – простонал он трагически. – Любой оборванец или уличный мальчишка может ее выполнить! И вдруг вы… Я поражен, Бин! Надеюсь, это больше не повторится!
– Со мной этого не было последнее время, сэр, – оправдывался Чик. – Несчастная случайность…
– Ну, ладно! – прервал его Лейзер, стряхивая пепел на свой жилет. – Можете идти.
Но Чик не торопился.
– Мистер Лейзер, вы знаете Сольберга, театрального деятеля?
Мистер Лейзер нахмурился.
– Да, я его знаю. Но он неподходящий клиент, Бин. «Нехорошая жизнь». У него больное сердце.
– Я имел его в виду вовсе не с точки зрения страхования. Дело в том, мистер Лейзер, что я заинтересован в одной молодой леди, которая играет в его театре.
Мистер Лейзер взглянул на него с некоторой сострадательностью и задумчиво покачал головой.
– Я достаточно стар, чтобы заменить вам отца, Бин, – заметил он веско, – хотя я вовсе не хочу попадать в ложное положение, действуя, как говорили древние латиняне, «вместо родителей», и все же считаю нужным вам сказать: воздержитесь! Актрисы хороши на сцене, но молодой человек, вроде вас, должен избегать их в жизни.
Но Чик нимало не смутился таким оборотом дела.
– Эта молодая леди, – продолжал он, – репетировала свою роль в течение шести недель, а теперь ей отказывают из-за того, что дочь лорда Чени знакома с девушкой, которая тоже претендует на эту роль.
Он выпалил это быстро, как заученный урок.
– Лорд Чени застрахован в «Коммерческом обществе», – пробормотал мистер Лейзер с искренним сожалением, – хотя я пытался привлечь его в число наших клиентов. Это «первоклассная жизнь», лучше нельзя и желать!
– Как вы думаете, стоит ли мне повидать мистера Сольберга? В самом деле, мистер Лейзер, – упорствовал Чик, – не можете ли вы дать мне рекомендательное письмо?
Мистер Лейзер покачал головой.
– Бросьте это, Бин, бросьте! – сказал он с необычным добродушием. – Вы еще молоды. Впрочем, если вы хотите с ним повидаться, я согласен дать вам письмо. Вы можете посвятить его в детали нашей системы краткосрочного страхования жизни. Мы бы могли принять его по литере Д!
Чик так и не рассказал Гвенде о своем свидании с театральным деятелем. Это была забавная встреча, не лишенная приятности. Мистер Сольберг оказался вполне светским человеком – вечно улыбающимся, с сердцем, которое, по его собственному признанию, было таким же объемистым, как его тело, – и с большим запасом юмора. Он был воплощенной откровенностью. Миссис Мейнард – хорошая актриса, но что же делать, если налицо определенное влияние лорда Чени!
У Сольберга было три «ангела-хранителя», которым он должен угождать. Предположение Чика о том, что мистер Сольберг, вероятно, очень религиозен, быстро рассеялось, когда он объяснил ему, что «ангел- хранитель» – это лицо, которое оказывает финансовую поддержку театру. И вот для того, чтобы угодить «ангелам-хранителям», которые польщены интересом, проявленным к ним настоящим лордом, он вынужден передать мисс Моран ту роль, которая предназначалась для миссис Мейнард.
– Нет, мой дорогой юноша, я вовсе не сержусь, что вы пришли. Вы брат миссис Мейнард, не так ли? Или, может, ее сын?
Мистер Сольберг прожил много лет в мире театра, где мужчины и женщины весьма успешно уменьшали свой возраст, и его нисколько не тронули протесты возмущенного Чика.
– Все они выглядят молодыми, мой мальчик, – заметил он спокойно. – У меня в разъездных труппах служили девушки – хористки, у которых уже большие внуки!
Неделя прошла в хлопотах. Желая помочь Гвенде найти работу, Чик занялся изучением театральных журналов и вырезыванием из них подходящих объявлений, чем доставлял немалое развлечение Фреду Терренсу. Последний изо всех сил старался спасти свою репутацию застольного юмориста, и его насмешки становились невыносимыми. Чик решил покончить с этим.
В субботу вечером, как обычно, все собрались за столом.
– Я полагаю, теперь мы редко будем видеть нашего Чика, когда миссис Мейнард уедет, – заметил мистер Фред Терренс, обращаясь ко всем присутствующим. – Он будет каждый вечер дежурить у дверей театра «Бродвей», каждый вечер – за исключением вторника и пятницы!
Он подмигнул окружающим и добавил с деланным изумлением:
– Ах, впрочем, я забыл! Вы ведь не будете играть в театре «Бродвей» в новом спектакле, не правда ли, миссис Мейнард?
– Нет, не буду, – ответила она холодно.
– О, не отчаивайтесь! – воскликнул мистер Фред с многозначительным кивком головы. – Возможно, скоро вы получите какую-нибудь роль и, наконец, сможете расплатиться…
Гвенда вспыхнула и попыталась встать. Но вместо нее поднялся Чик.
– Мистер Фред, – попросил он мягко, – не будете ли вы так добры уделить мне одну минуту?
Мистер Фред улыбнулся.
– Говорите здесь, Чик.
Чик покачал головой и направился к двери, а мистер Фред с той же неизменной улыбкой последовал за ним.
Входная дверь была открыта, и Чик ждал на улице.
– Я не намерен простуживаться, Чик.
– Подойдите, Терренс!
– Что за глупые шутки? – раздраженно спросил мистер Фред, выходя наружу.
И в этот момент Чик залепил ему пощечину. Терренс остолбенел от изумления, а потом, сжав кулаки, бросился на оскорбителя.
Но Чик оказался слишком сильным противником. Вскоре мистер Фред был сбит с ног и перестал что- либо видеть и чувствовать. Он очнулся оттого, что его кто-то ставил на ноги и тряс за шиворот.
– Я люблю бокс, Терренс – в своей школе был чемпионом в легком весе. Кстати, именно по вторникам и пятницам я поддерживаю форму.
Мистер Фред ничего не ответил. Он повернулся и пошел в свою комнату, слегка покачиваясь, как пьяный. А Чик вернулся в столовую. Он не был ни возбужден, ни озлоблен. Даже заглянул по дороге в корзинку для писем; и, заметив конверт со своим именем, захватил его с собой.
Гвенда с беспокойством поглядела на него, когда он вошел. Чик умел управлять своими нервами и мускулами, но был заметно бледен.
– Мистер Фред не вернется к чаю, – сообщил он с улыбкой, обращаясь к миссис Шипмет, и, опустившись на стул рядом с Гвендой, начал читать письмо.
