описывается пророчество жреца племени майя чилана Балама. Преподобный отец Писана, испанский автор, записал это пророчество, которое, по его утверждению, было очень хорошо известно на всем Юкатане; об этом же говорит и Виллагутьерре, который его цитирует.
Часть этого необычного пророчества звучит следующим образом: «В конце тринадцатого века, когда Ица будет в зените своей власти, как и город под названием Танках, на небесах появится знак Бога и Крест, который озарил мир. Среди людей начнутся споры, когда появится этот знак… Примите своих чужеземных бородатых гостей с востока, которые несут знак Бога, который приходит к нам с милосердием и состраданием. Наступает время нашей жизни…»
Если внимательно прочитать это пророчество, может показаться, что подлинная основа местных преданий затушевана и расцвечена под влиянием первых испанских миссионеров. Выражения, в которых сделано это заявление, слишком точны, а язык явно библейский. Но книги чилана Балама на родном языке, откуда взято это пророчество, гораздо менее ясны в формулировках, и их подлинность проявляется в использовании идиоматических выражений языка майя, которые в своем представленном виде не могли быть написаны никем, кроме тех, кто привык употреблять их с детства. Что же касается пророческого характера этих заявлений, то известно, что чилан, или жрец, в конце определенного продолжительного периода обычно провозглашал публично какое-нибудь пророчество, предсказывающее характерные особенности грядущего такого же периода, и есть основания верить тому, что какие-то отдаленные слухи о прибытии белого человека достигли ушей нескольких предсказателей.
Эти неясные намеки на то, что моря отделяют их от огромного континента, где живут такие же, как и они, люди, кажется, были распространены и среди белых, и среди краснокожих людей. И кто скажет, благодаря какой необъяснимой волшебной телепатии они вселились в умы отважных исследователей и аскетов-жрецов, которые выразили их в действиях и словах? Открытие Америки было чем-то гораздо большим, нежели следствие развития науки, и скорее романтика, нежели холодные размышления о географии, побуждала людей в Средние века покорять неизведанные западные моря в поисках золотых островов, увиденных во сне.
Первым цивилизованным народом Америки, с которым первооткрыватели вступили в контакт, был народ науа, или древний народ Мексики. Мы используем термин «цивилизованный» намеренно, так как, хотя некоторые титулованные авторитеты отказываются считать мексиканцев народом, который достиг такого уровня культуры, который давал бы ему право на место среди цивилизованных сообществ, нет сомнений, что мексиканцы продвинулись вперед настолько, насколько это было возможно, если принимать во внимание их окружение и обстоятельства, которые им мешали. В архитектуре они создали тип построек, прочных и в то же время удивительно красивых, которые если и не были такими же массивными, как египетские или ассирийские, то, во всяком случае, более нарядными. Их художественные взгляды, выраженные в произведениях живописи и гончарного искусства, были более разносторонними и менее условными, чем у древних народов Востока; их общественное устройство было более передовым, а правящий класс проявлял меньшую суровость в отношении подчиненных им классов. И все же, с другой стороны, картина омрачается ужасными, пусть и живописными, ритуалами, которые сопровождали их религиозные церемонии, и страшной тенью человеческих жертвоприношений, которая вечно довлела над их немалочисленными народами. Тем не менее уровень нравственности был высок, правосудие беспристрастно, формы правления сравнительно мягки, и, если бы не фанатизм, требовавший таких жертв, мы могли бы справедливо сравнивать цивилизацию Древней Мексики с цивилизацией народов Древнего Китая или Индии, если только не принимать в расчет литературу восточных государств.
Народ, который создал эту многогранную и красочную цивилизацию, известен как
В преданиях науа название местности, откуда этот народ начал свои скитания, называется Ацтлан (Где растет тростник), но это название практически не дает никакого ключа ни к какому конкретному региону, хотя, вероятно, рьяные исследователи старины с ним отождествляли всякую подходящую местность между Беринговым проливом и Мексикой. Другими названиями, обнаруженными в легендах о переселении, стали Тлапаллан (Страна ярких красок) и Чикомоцток (Семь пещер). Их, наверное, можно отождествлять с Новой Мексикой или Аризоной.
Все первые исследователи истории Мексики сходятся на том, что тольтеки были первыми из нескольких племен науа, которые хлынули на Мексиканское плато все увеличивающимся потоком. О реальном существовании этого народа известно так мало, что многие именитые авторитеты считают его полностью мифическим, тогда как другие заявляют, что видят в нем реально существовавший народ, создавший мексиканскую цивилизацию. Автор этой книги уже разработал свою теорию по этому непростому вопросу (см.:
Как почти все легендарные переселенцы, тольтеки отправились заселять далекие страны не по своей воле, а стали жертвами междоусобных распрей на своей родине, были изгнаны и стали искать счастья в других местах. Будучи таким образом вытолкнуты из привычной среды, они направились на юг и достигли Тлапаллана в первом году Текпатля (387 г. н. э.). Двигаясь мимо страны Шалиско, они высадились в Уатулько и пошли вдоль побережья, пока не достигли Точтепека, откуда направились в глубь суши к Толланцинко. Для того чтобы совершить такое путешествие, им потребовалось не менее 104 лет. В своей книге «Relaciones», в которой он занимается исследованием истории народов Мексики, Иштлильшочитль предоставляет читателям еще один рассказ о переселении тольтеков. В нем повествуется о том, как в 439 году н. э. вождей Тлапаллана, восставших против верховной власти, изгнали из этого региона. После восьми лет жалкого существования вблизи своей древней территории они отправились в Тлапалланцинко, где задержались на три года перед тем, как пуститься в длительное странствие, на которое у племени ушло больше века и в течение которого оно делало остановки не менее чем в тринадцати различных местах, шесть из которых можно обнаружить в качестве стоянок на Тихоокеанском побережье, а остальные – различные места на севере Мексики.
Из их внутреннего содержания явствует, что эти две легенды о переселениях тольтеков носят искусственный характер. Но если мы не можем доверять им во всех подробностях, то это не значит, что они не описывают отчасти реальные скитания. Они являются образцами тех многочисленных мифов о переселении, которые связаны между собой, так как относятся к различным ветвям мексиканских народов. В них мало что представляет интерес, и замечательны они главным образом утомительными повторениями и расхождениями в существенных
