Дугласе, точнее, о ее влюбленности в Дугласа, была изрядная доля правды. Возможно, она, сама того не сознавая, придумала себе идеал, за которым слепо следовала все это время. Но, как это часто бывает, правда, сказанная друзьями, воспринимается в штыки (ибо кто может знать нас лучше, чем мы сами?), и Шелли, боясь окончательно осознать свою неудачу, продолжала млеть и таять, растворяясь в призрачном облаке по имени Дуглас.
Конхэйм по-прежнему был с ней весьма любезен, но через порог любезности переступать не собирался. Шелли была прекрасной помощницей, отличной сотрудницей и даже интересной собеседницей (когда Дугласу не хотелось пить кофе одному), но роль любимой девушки была предназначена явно не серой мышке Нэнси Бартон.
Однако в центре всех этих треволнений стоял, как ни странно, не Дуглас. Больше всего Шелли беспокоила и заботила Тэсси, разговор с которой предстоял серьезный и вдумчивый. Шелли совершенно не исключала того, что ее откровенность увенчается разрывом с подругой, но даже этот исход был для нее предпочтительнее, чем затянувшаяся ложь. С чего начать? — традиционный вопрос человека, которому необходимо признаться, — вертелся в голове Шелли весь день, но она так и не смогла определиться с началом своей истории. Ее согревала надежда зацепиться за какую-нибудь ключевую фразу собеседницы и, оттолкнувшись от этой опоры, начать свое признание.
Она пригласила Тэсси в маленький ресторанчик на углу Хэйстоп-стрит (неподалеку от офиса «Элегант Стайл»), тихое, уютное местечко, словно созданное для того, чтобы говорить по душам. Собирались в нем преимущественно влюбленные парочки и болтливые подружки, которым не терпелось поделиться друг с другом любовными секретами.
Ресторанчик предлагал нормандскую кухню, о чем, собственно, и говорило его название — «Нормандский ветер» — и отличный кальвадос, который обожала Шелли.
Тэсси немного задерживалась, а Шелли сидела как на иголках — все-таки не каждый день встречаешься с человеком для того, чтобы рассказать ему, кто ты есть на самом деле… Чтобы хоть немного отвлечься, Шелли принялась рассматривать тонкую бирюзовую сеть, заменявшую в ресторанчике занавески. На тонких ниточках сети красовались выкрашенные в синий цвет блестящие бусины, стразы, подсвеченные бирюзовым цветом сети, маленькие черные камешки и вырезанные из пластика перламутровые кораллы. Все это было сделано с большим вкусом и смотрелось очень изящно. Шелли нравилась уютная атмосфера, царящая в этом месте, — приглушенный свет ламп, заключенных в голубые плафоны, завершал морской образ ресторанчика. И выглядело это «море» не холодным северным, а, скорее, дружелюбным южным.
Маленькие овальные столики, рассчитанные на двоих, были окружены невысокими перегородками, которые тоже были обтянуты сетями, не бирюзовыми, как на окнах, а окрашенными в нежно-голубой цвет. Шелли забавляли традиционные атрибуты стола — солонка, перечница и подставка для салфеток, — выполненные в виде морских существ. Солонкой и перечницей были два миниатюрных керамических морских конька, а подставкой для салфеток — две половинки раковины-жемчужницы.
Наконец появилась запыхавшаяся Тэсси — в доме моделей ее, как выяснилось, задержала ссора с одной из представительниц самых красивых женщин рода человеческого.
— Ты только представь себе, Нэнси! — возмущенно рассказывала Тэсси. — Она так меня толкнула, что я чуть не упала! Толкнула и даже не извинилась! Как будто я — пустое место, воздух! Естественно, я не выдержала и потребовала объяснений… И тут началось! Они меня просто ненавидят, Нэнси! На дух не переносят! — Тэсси так разволновалась, что едва не задыхалась от возмущения.
— Отлично представляю, — посочувствовала Шелли. — Правда, у тебя таких злыдней — пруд пруди, а у меня только Хьюберт. Но он один стоит целого полка разъяренных моделей…
— Наверное… Доживу до показа и вернусь в «Мередит». Пусть Бишоп говорит, что хочет, о карьерном росте… Для меня карьера — это уважение коллег, а не их ненависть.
— Пожалуй, ты права, — отозвалась Шелли и поняла, что упоминание Бишопа и есть тот самый толчок, которого она ждала. — Послушай, Тэсси, я хочу рассказать тебе кое-что. Ты готова меня выслушать?
Тэсси внимательно посмотрела на подругу и кивнула.
— Что-то серьезное?
— Да уж. Такое серьезное, после которого ты со мной, может, и общаться перестанешь.
Тэсси побледнела. Что такого может рассказать ей эта хрупкая, немного наивная девушка? К чему такое странное предисловие?
— Заканчиваю с предисловием, — угадала ее мысли Шелли, — перехожу к делу. — Мне очень стыдно, но все это время я тебя обманывала… — Не обращая внимания на округлившиеся глаза Тэсси, Шелли продолжила. — Я не та, кем ты меня считаешь… Не Нэнси Бартон. Я — Шелли Брэмбл, владелица рекламного агентства «Паблисити Сторм», которая решила приударить за Дугласом Конхэймом, превратила себя в очкастое пугало и устроилась в «Элегант Стайл». Но это еще не самое страшное. Если ты помнишь случайную встречу на улице… Ты, Бишоп и стройная длинноволосая блондинка…
— Не может быть… — Тэсси приподнялась со стула и потянулась через столик к Шелли, чтобы рассмотреть ее поближе. — Не может быть… Ты — это она? Ты — это Шелли Брэмбл…
— Да. Но, в придачу ко всему прочему, я бывшая девушка твоего жениха…
— Бишоп с тобой встречался? — Тэсси не могла поверить своим ушам. — Ты меня разыгрываешь?
— К сожалению, сейчас я говорю правду. Сказала бы и раньше, но боялась. Надувать тебя в мои планы не входило. Все получилось само собой. Но поверь мне, я очень рада тому, что познакомилась с тобой, и не хотела бы потерять друга в твоем лице. Веришь, Тэсси?
Тэсси кивнула. Признание Шелли сбило ее с толку. Она догадывалась, что во всей этой истории что-то не так. Сама Шелли намекнула ей на это еще тогда, в первую встречу… Но Тэсси никогда не пришло бы в голову, что она рассказывает о своем женихе девушке, которая отлично его знает…
— А вот теперь мне придется перейти к главной части истории… — Шелли была напряжена не меньше, чем Тэсси, и понимала, что снять стресс нужно им обеим. — Давай закажем чего-нибудь выпить, — резко сменила она тему. — Здесь есть отличный кальвадос и хорошее вино…
Тэсси очнулась и попыталась вглядеться в глаза подруги, спрятанные за затемненными стеклами очков. Шелли сняла очки и положила их на гладкую поверхность столика. Во взгляде Тэсси не было досады, агрессии, в нем читалось лишь недоумение. Но во что оно перерастет, когда Тэсси придет в себя после такого шокирующего признания, Шелли оставалось только догадываться. Ее жест — снятие очков — предлагал Тэсси поверить ей, понять ее и не сердиться. Оценит ли подруга этот жест или уйдет, не разобравшись в том, что произошло?
Тэсси отвела взгляд от Шелли и улыбнулась какой-то рассеянной, блуждающей улыбкой.
— Ну ты даешь… Я думала, такие розыгрыши годятся только для второсортных романов, а ты… Можно только позавидовать такой изобретательности. Но зачем?
— Помнишь, ты советовала мне сменить имидж? Я сменила его раньше… Хотела, чтобы Дуглас полюбил дурнушку. Полюбил по-настоящему, не зная о том, кто и какова я на самом деле…
— Кажется, твой план не сработал…
— Надеюсь, что все впереди. Но с каждым днем надежды остается все меньше и меньше.
— Полюбите меня черненькой, а беленькой меня всякий полюбит…
— Вот-вот…
— Ну что ж, подруга, твой план не такой уж и провальный. Я люблю тебя и черненькой, и беленькой… И, наверное, буду любить и в крапинку, и в клеточку… — улыбнулась Тэсси.
— Спасибо. А я-то боялась, что ты не поймешь…
— Куда бы я делась! Эй, официант! — Тэсси порыскала глазами по залу и помахала рукой симпатичному юноше в голубой рубашке. — Пожалуйста, бутылку кальвадоса, утку с яблоками и соусом, креветки в коньяке и устрицы. — Она повернулась к Шелли. — Это дело нужно обмыть — прощай моя диета! Кстати, чем еще ты хотела меня огорошить?
После утки с яблоками а-ля-норманд и третьей рюмки кальвадоса язык Шелли развязался настолько, что она выложила Тэсси правду о ее женихе.
— Я не заставляю тебя безоговорочно верить моим словам, — постоянно повторяла она Тэсси, глядя
