— Я настоящий счастливчик, — сонно промолвил он, едва приподняв тяжелые веки.
— Вот как? — еле слышно выдохнула она.
— М-м-м…
Он спохватился, что сейчас заснет, и невероятным усилием воли заставил себя очнуться.
— Уже поздно, и ты наверняка устала, — сказал Энтони. — Пожалуй, я пойду, чтобы дать тебе выспаться.
Он почувствовал, как Сара напряглась всем телом.
Рывком оказавшись на коленях, Энтони с тревогой спросил:
— Что с тобой?
На него испуганно глянуло нежное, доверчивое личико жены.
— Я просто подумала… — С розовых губок слетел трепетный вздох. — Энтони, на этом этаже есть кто-то еще, или я буду спать здесь совсем одна?
Он уставился на Сару в полной растерянности.
— Ты что же, боишься спать одна?
Сара потупилась и сжалась под одеялом в маленький беззащитный комочек.
— Понимаешь, я слишком привыкла, что рядом кто-то есть. В школе мы делили спальню с другими девочками, а дома дедушкина спальня была рядом с моей.
Герцог никогда бы в жизни не подумал, что у него могут возникнуть проблемы с расположением спален в его собственном доме!
— Пожалуй, мы могли бы приказать кому-то из горничных спать в гардеробной…
— Нет! — еще сильнее испугалась она. — Энтони, я не хочу выглядеть перед ними ребенком! И нечего поднимать слуг среди ночи. Я постараюсь заснуть сама.
Однако герцог уже не сомневался, что одна она не заснет. С испуганным личиком, обрамленным спутанными волосами, она и впрямь напоминала ему несчастного ребенка.
— Сара, я бы с радостью остался с тобой сам, — нерешительно промолвил он, — но мне не хотелось бы тревожить тебя своими кошмарами!
— Ох, Энтони, я вовсе не боюсь твоих кошмаров! — В ее темных глазах трогательно вспыхнула надежда, — Я буду слать гораздо спокойнее рядом с тобой — вместе с твоими кошмарами, — чем одна на всем этаже!
При всем желании у Энтони не хватило бы сердца ей отказать. И вдобавок, если уж на то пошло, он сам был не прочь остаться. Хотя это выглядело довольно странно. Потому что ни одна женщина не будила в нем желания остаться с ней на всю ночь.
Герцог всегда был очень скрытен, и после физической близости ему еще сильнее хотелось уединиться, уйти от посторонних глаз. Однако факт был налицо — его нисколько не стесняло присутствие Сары.
— Ты уверена?
— Да!
И герцог с нежностью подумал, что эта бедная малышка действительно боится остаться одна.
— Ну хорошо, — уступил он. — Только учти: если мне придется спать в этой комнате, от розового цвета придется избавиться наверняка!
— Спасибо тебе, Энтони! — воскликнула она, наградив его самой лучезарной улыбкой, чудесно преобразившей ее лицо.
Его взгляд снова прикипел к розовым соскам, заманчиво приподнимавшим тонкий шелк ночной сорочки. Тугие округлые груди так и просились в руки.
— Между прочим, я имею право потребовать вознаграждения за свою уступчивость, — напомнил он с потемневшим от страсти взором.
Сара растерялась лишь на миг — ей достаточно было посмотреть на его лицо, чтобы все понять и ответить на его игру.
— Неужели ты станешь меня шантажировать? — прошептала она с напускным отчаянием.
— Да! — злорадно отвечал он. — Именно этим я и займусь!
— Ах, что же мне делать? Придется уступить грубой силе! — Сара не выдержала и улыбнулась, отчего у нее на щечке появилась милая лукавая ямочка.
— Мудрое решение. — И Энтони, не тратя больше слов, улегся рядом с ней.
Он снова участвовал в осаде Бадахоса и стоял напротив того места, где армия Веллингтона пробила в крепостной стене первую брешь. Перед ним безобразной кучей громоздилось то, что осталось от пятнадцатитысячной британской армии, — жуткое месиво из трупов и изувеченных, но еще живых солдат. Здесь были и те, кого опалило и разорвало на куски в момент прямого попадания вражеской бомбы, и те, кого изувечило картечью и мушкетными выстрелами. Неприбранные тела коченели прямо на глазах, являя собой омерзительную картину кровавой бойни. Над полем сгустилась тошнотворная вонь обгорелой плоти.
Он различил, как над кучей трупов дернулась чья-то рука. Кто-то был еще жив. Скрипя зубами от натуги, он принялся растаскивать окровавленные трупы.
— Энтони! Энтони, очнись!
Он из последних сил уцепился мыслями за этот голос — единственный способ вырваться из цепких объятий кошмара.
Кто-то тряс его за плечи.
Он невнятно выругался по-испански, открыл глаза и увидел встревоженное лицо своей жены. Ему потребовалось еще мгновение, чтобы осознать, где он находится, и понять, что он больше не стоит по колено в крови среди мертвых тел.
Его грудь тяжело вздымалась от судорожных вздохов, сердце билось гулко и неровно, а тело покрывал холодный пот. Ничтожный, жалкий трус — вот кто он есть на самом деле!
— Ну, теперь ты не будешь утверждать, что я тебя не беспокоил, — с горечью промолвил он.
— Напротив, я рада, что оказалась здесь, с тобой. — Она наклонилась и ласково поцеловала его в висок. — Тебя непременно следовало разбудить, чтобы остановить кошмар.
Ему пришлось зажмуриться, чтобы не видеть в ее глазах унизительной жалости. Почему он поддался на уговоры и остался здесь, а не прислал горничную спать в ее гардеробной?
Но как бы крепко он ни зажмуривался ее взгляд обжигал Энтони непрошеным сочувствием. Он сурово поджал губы.
— Я отлично понимаю, как мучают тебя эти кошмары, — рассудительно продолжала она, — Но я не могу понять одного: почему ты считаешь их унизительными для себя?
Он распахнул глаза и уставился на складки балдахина над кроватью, стараясь не выдать внезапную вспышку гнева. Конечно, где ей понять такие тонкости? Для этого нужно иметь хотя бы половину той родословной, которая есть у него!
— Это не самая приятная из человеческих слабостей, — холодно процедил он.
— Но все равно это не причина для самобичевания, Энтони! — с возраставшей тревогой возразила она. — Я ведь уже говорила тебе, что готова поспорить на что угодно: ты не один из всей армии мучаешься во сне страшной памятью о войне.
«Зато Селбурн — один на всю Англию!»
— Безусловно, ты права, — как можно равнодушнее отвечал он, стараясь не выдать своих истинных чувств и заслоняясь рукой от ее проницательного взгляда.
Они надолго замолчали. Энтони уже собирался сказать, что ему пора спускаться к себе в спальню, когда она ошеломила его новым вопросом:
— Как по-твоему, тот Селбурн, что сражался под Азенкуром, спустя много лет не мучился от кошмаров?
— Конечно, нет, — удивленно уставился на нее Энтони.
Сара изящно повела своим нежным обнаженным плечиком и заметила:
— Битва при Азенкуре может показаться волнующей и захватывающей, когда читаешь о ней у Шекспира, но ведь на самом деле она шла под дождем, в грязи и лужах, и стоила жизни многим тысячам солдат. Я просто не представляю себе, чтобы нормальный человек пережил ее и не мучился бы потом от кошмара всего пережитого.
