Ио, должно быть, предпочитала слушать нас; во всяком случае, она быстро обернулась и шепотом пояснила Гилаейре:
– Ничего, Латро все записывает, чтобы не забыть. – Потом сказала мне:
– Господин мой, вчера ты долго сидел и писал, а потом к тебе подошла эта женщина, и ты сразу скатал свой свиток.
– …Однако Телейя, царица богов, – вещал между тем жрец, – сразу раскусила ее хитрость. Из благовонных трав и меда она приготовила угощение, которым сманила мальчика и в итоге привела его на остров Наксос, где верный страж ждал приказов от ее дочери, хозяйки Афин… [37].
Уже успели проснуться и встать последние из спавших вокруг участников вакханалии; многие выглядели совершенно измученными и больными, точно воины после тяжкого поражения в битве, – по-моему, я много видел подобных воинов когда-то. Я напряг память, однако перед моим мысленным взором возник лишь какой-то мертвый человек на обочине дороги, потом другой, живой и с курчавой бородой, и он набрасывал на лошадь попону прямо поверх седла…
Чернокожий, которому явно наскучил рассказ жреца (и, видимо, он не слишком хорошо понимал его речь), пошел к озеру напиться. Вернувшись, он стал знаками призывать меня к себе.
Указывая на Пиндара, Гилаейра шепнула мне:
– Он сказал, что эта девочка – твоя рабыня. А сам ты что, раб этого чернокожего? – Поскольку я не отвечал, она пояснила:
– Но ведь раб не может владеть другим рабом; даже если он его купит, этот раб тоже будет принадлежать его господину.
– Не знаю, кто он, – ответил я, – но чувствую, что это мой друг.
– Было бы невежливо с нашей стороны прямо сейчас встать и уйти, – тихонько заметил Пиндар. – Ведь твоей юной рабыне рассказывают о важных вещах. Уйдем чуть позже; нам все равно нужно еще где-то позавтракать.
Я помахал чернокожему, приглашая его снова сесть рядом с нами, и он повиновался.
– Так ты действительно ничего не помнишь и даже не знаешь, раб ты или свободный человек? – шепотом спросила Гилаейра. – Разве это возможно?
– Я каждый раз словно выхожу из тумана, – попытался я объяснить ей. – Этот туман окружает меня со всех сторон, выплывает прямо из-за спины. Я помню, как мне удалось на некоторое время вырваться из его власти, когда я проснулся с тобою рядом и пошел к озеру напиться всласть и умыться. И все же я чувствую себя человеком свободным, а не рабом.
– Но хозяйка Афин, – продолжал жрец, – не зря так зовется. Она истинный софист и, подобно своему городу, отстаивает лишь собственные интересы, воспринимая легкомысленные обещания и славословия как пустой звук. Хоть она и помогала своей матери, но спасла сердце Юного бога, вытащила его из огня и отдала Громовержцу…
Он продолжал рассказывать, голос его, подобно ветру, шелестел в молодой траве, а последователи его веры собирались вокруг нас и тоже садились и слушали. Но я не стану приводить всю историю целиком: нам пора в путь, и вряд ли рассказ жреца для меня так уж важен.
Под конец жрец сказал Ио:
– Как видишь, и у нас есть претензии к Юному богу. Его мать была дочерью царя наших Фив, и в синие воды нашего озера – в этом самом месте!
– вошел он, чтобы проникнуть в подземный мир и спасти ее. Вчера ты, Ио, помогла нам отпраздновать день ее спасения[38].
Воцарилась тишина, затем Пиндар осторожно спросил:
– Закончил ли ты свой рассказ?
Жрец, улыбаясь, кивнул.
– Я бы мог, конечно, рассказать куда больше. Но детские головки подобны малым сосудам: так быстро переполняются, что знания переливаются через край.
– В таком случае нам пора. – Пиндар встал. – Здесь, наверное, найдутся добрые крестьяне, которые смогут нас накормить?
– Мы с учениками скоро возвращаемся в город, так что, если хотите, подождите немного, и я покажу вам те дома, где нас кормят каждый год, – предложил жрец.
Пиндар покачал головой:
– Нет, ждать мы не можем. Мы направляемся в Лейбадейскую пещеру и сегодня должны пройти немало, если хотим завтра еще засветло добраться туда.
Синие глаза Гилаейры вспыхнули:
– Так вы идете в Дельфы?
– Да, нам приказал идти туда оракул, устами которого говорил великий бог поэзии. Точнее, – поправился Пиндар, – это Латро должен идти туда, а меня фиванцы выбрали ему в провожатые.
– Можно и мне пойти с вами? Не знаю, что со мной происходит, – а вам конечно же совершенно неинтересны мои личные обстоятельства, – но в последнее время меня очень тянет к богам, я чувствую себя значительно ближе к ним, чем когда-либо, да и вообще все воспринимаю иначе… Именно поэтому я и приняла участие в вакханалии.
– Ну разумеется, можно, – ответил Пиндар. – К тому же с нашей стороны было бы очень дурно начать путешествие с отказа в защите столь горячей поклоннице наших богов!
– Ну вот и спасибо! – Гилаейра вскочила и чмокнула поэта в губы. – Я мигом соберусь.
