Он снова еле заметно кивнул.
– Хорошо. Асет, выясни, где все это хранится, подбери четырех матросов посильнее да обучи их обращаться с гоплонами – впрочем, они, возможно, и сами гоплитов не раз видели. Возьми с собой Эгесистрата, мидийца и чернокожего. Когда достигнешь ворот дворца, заставь стражу непременно всех впустить внутрь.
– Ты прав, – кивнул Асет. – Именно так и повел бы себя настоящий спартанец.
– Я же потом присоединюсь к тебе, а пока попытаюсь пробраться во дворец. Какова там стража?
Я почувствовал, как рука Ио сжала мое плечо.
– Сперва придется миновать стражу у внешних ворот, – предупредил меня Асет.
– Это я знаю, но каково внутреннее устройство дворца? И где они могут держать Гиперида?
Клетон, задыхаясь, промолвил:
– На дворцовой площади. Слышишь, сынок? Я во дворце много раз бывал…
Стена там не слишком высокая. И башен никаких нет. А внутри двор и за ним конюшни. Это называется дворцовой площадью. Оттуда вход в парадный зал, а чуть дальше расположены хозяйственные помещения и кухня. Жилые комнаты – наверху, а пленных… пленных держат внизу. В подземелье. Свернешь направо, пять проходов…
Эгесистрат попытался было удержать меня, но я решительно оттолкнул его и бросился к двери, не позволив чернокожему остановить меня.
Улицы были темны и покрыты скользкой грязью, так что пришлось идти довольно медленно. Я не успел еще далеко отойти, когда чуть не столкнулся с незнакомой женщиной, но стоило ей заговорить, как я понял, что это Элата.
– Латро, – сказала она, – погоди, послушай меня. Ты ведь знаешь, что я умею лечить?
– Конечно, – удивился я, – я видел, как ты помогала Эгесистрату обрабатывать рану Клетона.
– Я и тебя исцелю, Латро, если смогу. Раньше, правда, не могла, но теперь я хорошо понимаю твой недуг. По-моему, только я одна это по-настоящему и понимаю, да вот еще Ио тоже. Ты ведь не помнишь, кто такой Гиперид, и тебе, в общем, его судьба безразлична. Так и должно быть. Мое дерево теперь уже слишком старое, хотя и оно, и я проживем еще очень долго после того, как этот Гиперид умрет и все его позабудут. Ты должен хранить свое семя, Латро! Сегодня ты рискуешь им совершенно напрасно. Отчего ты это делаешь?
Я не понял, что она имела в виду, когда говорила о своем дереве, потому что обычно у женщин никаких таких 'своих деревьев' нет. Но ответил так:
– Я делаю это, чтобы не уподобляться Клетону, который так поступил сегодня. И пусть пока для тебя этого объяснения будет достаточно. – Я поцеловал ее и велел вернуться в дом, пока кто-нибудь ее не обидел на улице. Я тоже немало выпил сегодня, но она, хоть и жевала душистую смолу, прямо-таки пропахла вином.
Мимо нас проехал всадник. Он посмотрел в нашу сторону, и я увидел, что он в шлеме и вооружен копьем. Хорошо, что он не остановился. Я поспешил дальше и почти достиг дворцовых ворот, когда меня догнала Ио.
– Хозяин! – закричала она и вцепилась в мой плащ.
Я обернулся, грозно на нее замахнувшись:
– Я тебя хоть раз прежде бил, Ио?
– Не помню, – сказала она и быстро прибавила, поскольку я замахнулся еще более грозно:
– Да, хозяин. Раз или два ты меня ударил. Но это совсем не важно…
– Ну так сейчас я тебя снова побью! Тебя ведь на улице запросто убить могли! А теперь мне еще придется провожать тебя обратно.
– Вот и хорошо! – Она как будто была страшно этому рада. Мы повернули назад. – Это тебя могли убить, господин мой! Разве ты этого не понимаешь?
Честное слово, там ведь не меньше тысячи фракийцев, и все этого Тамириса стерегут. А смертью своей ты Гипериду ни чуточки не поможешь.
– Если ты еще раз пойдешь за мной, Ио, – сказал я ей, – я тебя больше провожать не стану. Я тебя с собой возьму. Это, пожалуй, безопаснее, чем оставлять тебя одну ночью в этом варварском городе.
– Тебе бы лучше тоже вернуться домой, господин мой. Или же взять с собой чернокожего и Асета.
– Этого я сделать не могу.
– Почему же? – удивилась она. – Никто тебя ни в чем за это винить не станет.
– Но все будут знать, Ио, что я собрался что-то сделать и не сделал – даже и не попытался. Только сам я об этом сразу забуду. И мне будет противно видеть, как меня жалеют, – я это уже видел несколько раз сегодня.
И я даже не смогу понять, почему они меня жалеют! – Глаза мои вдруг увлажнились, словно ветерок вдруг принес откуда-то горький дым. Нет, я не плакал – ведь мужчины не плачут; и все же слезы выступили у меня на глазах, как я ни старался проморгаться. Сегодня мне следовало быть очень осторожным и ни в коем случае не позволять жалости к себе снова взять верх; безусловно, все из-за того, что я слишком много выпил.
Наверное, слеза моя упала на головку Ио, потому что она быстро посмотрела на меня и сказала:
– Я могу дальше пойти сама, господин мой. Тут уже совсем не страшно.
– Нет. – Я покачал головой, хотя она, возможно, этого даже и не заметила.
