– Ты сражался с ними.
– Не столь успешно. – Я вспомнил, как руководил целыми армиями. – Плохо.
– Но ты сражался.
– Если тебе так нравится… – сказал я.
Вокруг нас столпились матросы, разряжавшие фузеи и вытиравшие окровавленные ножи.
– Ты будешь еще сражаться с ними? Подожди! – Он поднял свою фузею и сделал жест, чтобы я замолчал. – У меня твои нож и пистолет. Возьми их обратно.
Зажав фузею под обрубком правой руки, он снял с себя мой пояс и протянул мне.
– Спасибо, – повторил я. Я не знал, что еще сказать, и гадал, действительно ли он отдубасил меня до бессознательного состояния, как я думал до сих пор. Металлическое забрало, которое служило ему лицом, никак не выдавало чувств Сидеро, грубый, жесткий голос – немногим больше.
– Отдыхай. Ешь, а поговорим потом. Нам еще придется сражаться. – Он повернулся к толкущейся вокруг команде. – Отдыхайте! Ешьте!
Я вовсе не возражал ни против того, ни против другого. Сражаться за Сидеро я не собирался, но мысль о том, что я разделю трапезу с товарищами, которые затем станут охранять мой сон, была весьма соблазнительной. Ускользнуть же я всегда успею.
Команда захватила с собой пайки, а скоро мы расширили рацион, разжившись припасами убитых нами рыскунов. Немного погодя мы сидели за ароматным ужином, состоявшим из чечевицы, сваренной со свининой, в сопровождении жгучих приправ, хлеба и вина.
Возможно, подвесные койки находились где-то неподалеку, но лично я слишком устал, чтобы отправиться искать их. Правая рука все еще саднила, однако я знал, что даже это неудобство не лишит меня сна; головную боль притупило выпитое вино. Я уже собирался растянуться прямо там, где сидел, – хотя и жалел, что Сидеро не сохранил при себе еще и мой плащ, – когда ко мне подсел невысокий плотно сбитый матрос.
– Помнишь меня, Северьян? – спросил он.
– Должен помнить, – ответил я, – раз ты знаешь мое имя.
На самом же деле вспомнить его я никак не мог, хотя было в его лице что-то знакомое.
– Ты звал меня Зак.
Я вытаращил глаза. Даже сделав скидку на тусклое освещение, я с трудом мог поверить, что это тот самый Зак, которого я знал. Наконец я промолвил:
– Не вдаваясь в материи, о которых мы оба не хотим говорить, не могу не отметить, что ты сильно изменился.
– Это все одежда – я снял ее с мертвеца. Побрился. У Гунни есть ножницы. Она меня подстригла.
– Гунни здесь?
Зак мотнул головой в сторону.
– Хочешь побеседовать с ней? Она тоже, по-моему.
– Нет, – ответил я. – Скажи ей, что я поговорю с ней утром. – Я хотел добавить что-то еще, но в итоге выдавил из себя лишь следующее: – Передай ей: то, что она сделала для меня, с лихвой возместило любой ущерб.
Зак кивнул и удалился.
Мысль о Гунни напомнила мне о хризосах Идас. Я открыл карман ножен и, заглянув внутрь, удостоверился, что деньги никуда не делись. Потом лег и заснул.
Когда я проснулся – не знаю, стоит ли назвать это утром, ведь настоящего утра не было, – почти вся команда уже поднялась и доедала то, что осталось после вчерашнего пиршества. К Сидеро присоединились два стройных автоматона, таких же, каким был, вероятно, некогда Иона. Они стояли втроем чуть поодаль от всех и переговаривались, слишком тихо, чтобы можно было подслушать их беседу.
Я задумался, не были ли эти наделенные волей механизмы ближе к капитану и старшим офицерам, чем Сидеро, но пока я собирался подойти к ним и представиться, они ушли, мгновенно затерявшись в лабиринте коридоров. Словно прочитав мои мысли, Сидеро подошел ко мне.
– Теперь мы можем поговорить, – сказал он.
Я кивнул и объяснил, что собираюсь рассказать ему и всем остальным, кто я такой.
– Ничего хорошего из этого не выйдет. Я проверял, когда мы встретились впервые. Ты не тот, за кого себя выдаешь. Автарх в безопасности.
Я начал было спорить с ним, но он поднял руку, заставив меня умолкнуть.
– Давай не будем ссориться. Я лишь передаю то, что мне сказали. Мы объяснимся, а потом – как знаешь. Я причинил тебе вред. Исправлять и наказывать – мое право и моя обязанность. К тому же мне это доставило удовольствие.
Я спросил, не о том ли случае идет речь, когда я был без сознания, а он избил меня. Он подтвердил мою догадку кивком.
– Я не имею права… – Он, казалось, хотел сказать что-то еще, но не стал. Чуть погодя он признался: – Не могу объяснить.
– Мы все знаем, что такое соображения морали, – произнес я.
– Не совсем. Ты думаешь, что знаешь. Мы точно знаем и все же часто ошибаемся. Нам дано право жертвовать людьми ради собственного выживания. Мы имеем полномочия передавать людям распоряжения
