– Ведь инвалиды не ездят на автобусах! Даже вебенок знает. Скажите, когда в последний ваз вы видели инвалида, входящего в автобус?
Боже, она грубит звонящим! Невероятно. Чуть что не по ней, сыплет оскорблениями!
– Дай отдых своим голосовым связкам! – огрызнулась она на Кевина из Форест-Хилла. – Заткни вот, недоумок! – досталось Биллу из Бекенхэма.
«Слава богу, в такое время нас почти никто не слушает», – подумала я, погружаясь в сон. Никто, кроме нескольких тысяч полуночников, психов и возвращающихся с рейв-пати деток под кайфом.
Следующие несколько дней прошли в томительном ожидании: выдвинут ли «Голодающие Камеруна» обвинения против мамы? Другие благотворительные организации получили доступ к ее банковскому счету, чтобы проверить, не «перераспределяла» ли она и их средства. Будущее не сулило ничего утешительного. К тому же Пердита выглядела так, словно вот-вот лопнет. Ее раздувшийся живот болтался из стороны в сторону, как мешок; она едва могла передвигаться. Мы устроили ей гнездо под лестницей, выложив большую картонную коробку кухонными полотенцами. Прошло два дня, три, а котята все не появлялись. Напряжение стало невыносимым. На четвертый день, вернувшись с работы, я застала Эмбер в истерике.
– Кажется, у нее начались схватки! – стонала кузина.
Пердита вопила так, что уши закладывало. Она вся извертелась, боялась оставаться одна, оглушительно мяукала и таращилась на нас. Такого мы не ожидали.
– Лори уверял, что она спрячется и спокойно родит.
– Нет. Я только что ему позвонила, – ответила Эмбер. – Он сказал, что Пердите нужна помощь. Молодые самки иногда начинают нервничать.
Мы сели и стали ее наглаживать. Сидеть нам пришлось долго. И вой становился все громче.
– Как ты думаешь, скоро все закончится? – спросила Эмбер.
– Полагаю, часа через два.
Чтобы убить время, мы таращились в переносной телевизор и ждали. Посмотрели «Голубого Питера», шестичасовые новости, переключились на «Улицу Коронации» и досмотрели до конца. За этим последовал «Бруксайд» и прямой эфир национальной лотереи[100]. Котят все не было. Прошли девятичасовые новости, «Секретные материалы», но ничего не происходило. Когда по экрану побежали титры ночных новостей, у Пердиты начались мощные схватки. То она лежала безмятежно, то корчилась в конвульсиях, а в перерывах урчала, как газонокосилка, чем несказанно нас удивила.
К полуночи схватки участились. Судороги раздирали пасть несчастного животного, исторгая из нее безмолвный стон. Было страшно наблюдать, как силы природы неумолимо делают свое. Стоило нам с Эмбер пошевелиться, как Пердиту охватывала паника, и она начинала вопить. К двум часам ночи кошка вконец вымоталась и легла на бок, тяжело дыша и вывалив розовый язычок.
– Она уже полумертвая, а ведь ей еще рожать, – в отчаянии произнесла Эмбер.
– Может, поймать какую-нибудь музыку? – предложила я и щелкнула выключателем.
По радио вещала Мелинда. Послушав минутку, мы оцепенели. Если раньше главным ее пороком была некомпетентность, то теперь она прямым текстом посылала слушателей: «Вешай твубку занудный ставый певдун!.. Заткни пасть!.. Кончай мямлить, импотент несчастный!.. Отсохни, ставикан!»
– Почему она так грубит? – ужаснулась Эмбер.
– Наверное, ненавидит работать в ночную смену, – предположила я. – Злится, что больше не ведет «События», и вымещает злобу на слушателях.
– На нее могут пожаловаться в Комиссию стандартов радиовещания, – сказала Эмбер.
«А сейчас векламная пауза», – произнесла Мелинда.
Ландшафтное садоводство – это искусство. Позвоните в компанию «Сад и огород». У нас работают опытные специалисты...
Я выключила радио. Было уже три часа ночи, а Пердита так и не родила. И вдруг мы кое-что увидели. Появился маленький пузырик, потом что-то белое, и на газету выскользнуло крохотное, влажное, пушистое существо, напоминающее утонувшего мышонка. Пердита быстро повернулась, раскусила оболочку и начала облизывать новорожденного котенка шершавым язычком.
– Это был трехцветный кот из квартиры 31, – убежденно произнесла я, увидев тигровые полоски.
– Слава богу, не рыжий, – с улыбкой облегчения проговорила Эмбер. Котенок вытянул передние лапы – они были не больше бумажных скрепок – и вслепую стал нащупывать дорогу.
– Ой! – вскрикнула Эмбер, когда котенок нашел сосок и стал пить молоко.
Пердита урчала и мяукала, потом ее снова пронзила судорога, и, через несколько минут, появился еще один котенок, тоже в мешочке. Пердита энергично его облизала, и он тоже присосался к ее животу.
– Близняшки! – воскликнула я. И тут мы услышали странный хруст.
– Ой, смотри! – восторгалась Эмбер. – Она съедает послед! Правда здорово, Минти?
– Не знаю, – поежившись, произнесла я.
– Мудрость матери-природы, – проворковала Эмбер, глядя, как Пердита хрумкает плацентой. – Там полно витаминов.
Поразительно: как Эмбер, испытывающая глубокое отвращение к человеческим родам, может с таким восторгом принимать роды у кошки? Котята попискивали, как игрушечные крысы, а Пердита вылизывала сморщенные тельца и нежно похлопывала их передними лапами, чтобы они ели. И все урчала и урчала. Потом ее тело снова напряглось.
– Три! – закричали мы через две минуты.
