«М-м-м. Так-то лучше», – подумала я.
Загляните в «Харви энд Николз», – предложила Мариелла Фрострап, когда я зашла в лифт. – И выйдите оттуда новым человеком. «Харви энд Николз» – это не просто магазин. Это новый стиль жизни. – Намного лучше.
– Привет, Минти! – весело произнес Питер, директор отдела продаж, возившийся с кофейным автоматом на третьем этаже. Лицо его было покрыто золотистым загаром, и он широко улыбался.
– Отлично выглядишь, – сказала я, опуская монетку.
– Только что вернулся с Сейшельских островов, – небрежно бросил он. – Подарок от фирмы.
– Значит, мы снова на высоте?
– Это еще слабо сказано! – воскликнул он. – Нам уже приходится отказывать рекламодателям!
– Наверное, рейтинги скакнули вверх.
– Выше не бывает! – ответил он. – Если верить статистике, только в этом месяце мы прибавили пятнадцать процентов.
– Что ж, стараюсь, как могу, – скромно заявила я. – И кофе стал лучше.
– Ты тут ни при чем, – обескуражил Питер. – Не обижайся. Ты прекрасно ведешь программу, но мы должны благодарить Мелинду.
– Мелинду?!
– Ее ночное шоу.
– О чем ты говоришь?
– Самая невоздержанная на язык ведущая в истории радиовещания. Профи по части сквернословия. Она стала культовой фигурой.
– Культовой?!
– Да. И у нее куча обожателей. Они надеются, что ее программу включат в дневную сетку.
– Х-м-м... – промычала я. У меня не хватало слов. Так или иначе, на радио «Лондон» дела пошли в гору.
Сидя в офисе, я потягивала кофе и пролистывала воскресные газеты. Открыв еженедельник «Стар», мельком взглянула на очередную порцию вранья от Шерил фон Штрумпфхозен: «Союз Солнца и Нептуна поможет вам забыть о недавних неудачах. Не бойтесь признаться в том, что до сих пор скрывали». Потом взяла «Санди семафор», где Ситронелла Прэтт гневно распиналась насчет бога. «Годфри Барнс слишком легко отделался, – вещала она. – Этот шарлатан заставил женщин испытать невыносимые муки агонии и боли». «Не столь невыносимые, как ты, дорогуша», – подумала я. «Скандал вокруг Барнса еще раз доказывает, что лечение бесплодия изначально обречено на неудачу, – разглагольствовала она. – Только Бог Отец может даровать чудо жизни, а не лжебоги вроде профессора Барнса». От этой чудовищной бредятины меня отвлек стук в дверь. На пороге стоял посыльный с тележкой, доверху нагруженной картонными коробками.
– Офис программы «События»? – спросил он.
– Да, – ответила я.
– Распишись здесь, птичка, – велел он. – У меня там еще столько же. – Я нацарапала на квитанции свое имя, и не спеша, оглядела коробки. На каждой большими черными буквами было написано: «Цифровые системы».
– Отлично! – порадовалась Софи, впорхнув в офис в облаке «Джой». – Вот и ЦМО.
– ЦМО?
– Цифровое монтажное оборудование.
– Я знаю, что такое ЦМО. Но мне казалось, что ЦМО нам не по карману.
– Ну, дела на станции идут в гору, – сказала Софи. – К тому же нам сделали скидку.
– Скидку?
– Да, – она сняла плащ от Жана-Поля Готье. – Благодаря моим связям.
– Связям?
Достав из сумочки «Шанель-2005» пару позолоченных маникюрных ножниц, Софи вскрыла защитную пленку.
– У меня есть... м-м-м... подруга, – расплывчато объяснила она. – Вообще-то, не просто подруга, – она тихонько хихикнула. – Ее зовут Лавиния, она директор компании «Диджиформ», производящей цифровое радиооборудование.
– Понятно.
– Мне нравятся женщины старше меня, – призналась Софи. – Лавиния – моя...
– Мамочка? – чуть не ляпнула я. Теперь понятно, почему Софи с ног до головы в нарядах от кутюр.
– ...любовница, – продолжала она. – Она предложила нам сорокапроцентную скидку, если купим оптом.
– Боже.
– Так что радио «Лондон» вот-вот вступит в новую цифровую эру. Правда, здорово, Минти? Наконец-то все изменится!
