голоса – как у Маргарет Тэтчер. Когда она выступала по телевизору, попугай визжал от восторга и хлопал крыльями. Сейчас его любимица – Эстер Рэнтцен[36]. Бабушка не расставалась с Педро почти сорок лет. Когда она умерла, мы думали, попугай не переживет. Но в своем завещании бабуля отписала Педро Эмбер, «амазонского попугая – амазонке». К счастью, птица быстро привыкла к новой хозяйке (обычно попугаи привязываются только к одному человеку). Педро и Эмбер души друг в друге не чаях Ему нравится кататься у нее на плече, теребить ее светлые волосы и слушать, как она читает отрывки из своей новой книги.
Мы с Эмбер всегда были очень близки, и наутро она предложила подвезти меня по благотворительным магазинам Лондона, чтобы избавиться от свадебных подарков. Сказала, что хочет помочь и отвлечься от переживаний. За завтраком на ней лица не было. Видно, всю ночь глаз не сомкнула. Она то и дело пыталась поставить сахар в морозилку.
– Ты уверена, что сможешь вести машину? – усомнилась я.
– Да, я в порядке, – кивнула она в ответ.
«Гав! Гав!» Почту уже принесли. Кто бы это мог быть? За дверью стоял маленький человечек с огромным букетом.
– Мисс Эмбер Дейн? – спросил он, пока я пялилась на охапку роз цвета фламинго.
– Нет, – разуверила я. – Но она дома.
Я подписала квитанцию о доставке и потащила букет в квартиру. На целлофановой обертке красовался ярлык «Флорибунда». Как странно! Зачем это Хелен посылать цветы моей кузине?
– Это от Чарли! – крикнула Эмбер, схватив крошечный белый конвертик. – Это его почерк! Он хочет, чтобы я вернулась. Прошло всего несколько часов, но он уже осознал, что совершил чудовищную ошибку.
Она разорвала конверт и вынула маленькую прямоугольную карточку. Пробежала ее глазами, и взгляд потух.
– Лучше бы он прислал похоронный венок, – горько произнесла она, протягивая мне карточку.
«Мне очень жаль, что все так вышло. Надеюсь, у тебя все будет в порядке, Эмбер, и мы останемся друзьями».
А ведь Доминик даже цветы не прислал, вдруг пришло мне в голову. И не предложил остаться друзьями. Он мне вообще ничего не предложил, кроме моего же барахла, которое запихнул в два пластиковых пакета.
– Не могу даже смотреть на это, – пожаловалась Эмбер, хватая сумку и ключи от машины. – Отвезу их в больницу.
Так что первым делом мы заскочили в бесплатную городскую лечебницу, где оставили цветы в приемной, и только потом отправились по моему списку. Нам пришлось сделать пять ездок: свадебных подарков туча, а машина у Эмбер не резиновая. Зависнув на двойной желтой линии, ее крошечная черная «мини», как мотылек, содрогалась под весом коробок, пока я ныряла в магазины с подарками. Словно леди Баунтифул[37], я рассыпала из рога изобилия роскошные подношения: хрусталь, электрические чайники, коврики для пикника.
– Неужели вам это не нужно? – не поверила женщина из магазина Красного Креста, когда я протянула ей эксклюзивную чашу от «Уотерфорд».
– Нет, – твердо ответила я. – Не нужно. Эмбер немного огорчилась, когда пришел черед терки для трюфелей от Антонио Карлуччио и «Поваренной книги Ривер-кафе»[38], но я не поддалась на уговоры. Я должна была избавиться от всех подарков до единого. До последней коробочки. До последнего бантика. Когда мы проезжали Камден и Хампстед, она повеселела. И принялась твердить, какая же Доминик свинья и как она хочет убить его за то, что он со мной сделал. А потом перекинулась на Чарли и стала честить его последними словами, в общем-то, незаслуженно. Я даже не виню его за то, что он бросил Эмбер, хотя никогда не осмелюсь признаться в этом кузине. Я очень осторожно спросила, уверена ли она, что не совершила ошибку с Чарли. Может, в один прекрасный день она передумает?
– Разумеется, уверена, – отбрила она. – Ты что, думаешь, я захочу пройти через это варварство? – И сестрица в который раз стала расписывать все кошмары, которые случаются, когда забеременеешь. Утренняя тошнота, спазмы, отеки и варикоз, не говоря уж о кровотечениях и выпадении волос. Эмбер называет это экзекуцией.
– Плод по своей природе паразит, – разглагольствовала она, отъехав подальше от края тротуара. – Он высасывает кальций из твоих зубов, железо из крови, забирает все витамины из пищи. Как стремительно растущая опухоль, он захватывает твое тело.
Далее, как всегда, она взялась перечислять «кошмары родов»: боль, крики, швы, кровища. Но, если верить Эмбер, нет ничего хуже отупения.
– Доказанный факт: во время беременности мозг уменьшается, – заявила она с непререкаемой уверенностью, когда я опять села в машину.
– Да, но не на семьдесят процентов, как ты утверждаешь, – возразила я, и мы отправились дальше. – Знаешь, думаю, статистика не всегда права.
– А я уверена, что права! – стояла на своем Эмбер, выпячивая губы и качая головой. – Посмотри на всех моих подруг, которые дружили с мозгами. Стоило им только забеременеть, как они в ту же минуту подписались на «Хелло!».
И она опять принялась за Доминика, обозвала его «грязной свиньей» и предположила, что, если бы не он, Чарли и в голову не пришло бросить ее. Мне не понравился такой ход мыслей, но, естественно, я промолчала. Никогда с ней не спорю. Вообще-то, я никогда ни с кем не спорю. Наверное, пора научиться. И тут она пообещала, что выведет Доминика в следующей книге. Я взмолилась:
– Нет, прошу тебя, Эмбер, только не это!
– Не нервничай, – хитро улыбнулась она, когда мы рванули к дому. – Я сделаю это тонко.
Тонко? Да у Эмбер тонкости, как у морского пехотинца.
