– И что случилось? С вами произошло что-то ужасное? – осведомилась она мягким, доверительным тоном, но в глазах вспыхнуло злорадство. Я вдруг похолодела от страха. Неужели она знает о том, что Доминик меня бросил? Может, кто-то разболтал? В конце концов, такое не каждый день случается. Наверняка уже все в курсе. У меня даже кожу защипало от смущения, когда я с ужасом представила, как все мои знакомые со смаком пересказывают друг другу позорную историю: «Слышали, что случилось с Минти Мэлоун?» – «Что?» – «Ее бросил жених». – «О боже!» – «В день свадьбы». – «Нет». – «Он сбежал из церкви!!» Картинка явственно стояла у меня перед глазами. Я теребила магнитофонный шнур и пыталась взять себя в руки. Сосчитала в уме до трех, проглотила комок в горле и заговорила.
– Ничего не произошло, – осторожно произнесла я, напустив на себя безразличный вид. – Я просто не хочу замуж, вот и все. Как многие женщины в наше время. Поэтому меня и попросили сделать этот репортаж.
Ситронелла изобразила на лице слащавую озабоченность и улыбнулась, открывая на обозрение крупные квадратные зубы цвета чеддера.
– А не кажется ли вам, что вы лишаете себя одной из основных радостей жизни? – продолжала настаивать она, осторожно, пока извивающиеся щупальца пытались отыскать мое самое больное место. Я вздрогнула за пуленепробиваемым стеклом.
– Мое мнение не имеет значения, – сказала я, вымучив веселое и добродушное лицо. – Я всего лишь репортер. Гораздо важнее, что думаете вы. – Снова нажав на «запись», я сунула микрофон под ее двойной подбородок.
– У меня болит душа, – промолвила она, огорченно вздохнув (похоже, это была ее любимая присказка), – когда я вижу женщин моего поколения, которые, нужно признать, сделали головокружительную карьеру, но уже никогда не выйдут замуж и не заведут детей. В то время как моя жизнь похожа на волшебную сказку.
– Но сейчас молодые люди вступают в брак позже, чем когда-то их родители, – возразила я.
– Мне кажется, это неправда, – не согласилась она.
– Нет, правда! – парировала я и опять сама себе удивилась. – Я провела исследование, – теперь мой голос звучал спокойно, – и выяснила, что с девяносто второго года средний возраст вступления в брак вырос на шесть лет. И все больше и больше женщин старше тридцати пяти сегодня решают завести ребенка. – Кажется, эта информация вывела ее из себя, но мне было до лампочки. – Вместе с тем количество браков снизилось на двадцать процентов. Я бы хотела узнать ваше мнение. Почему молодые люди с такой неохотой, – я подумала о Доминике, – вступают в брак?
– Проблема в том, – со знающим видом изрекла она, – что все холостые мужчины уже заняты.
– Боюсь, вы опять неправы, – с не менее знающим видом возразила я. Не знаю, откуда у меня взялось столько наглости, но сердце мое все равно грохотало, как барабан. – По подсчетам, холостых мужчин больше, чем незамужних женщин.
– О... Хорошо, скажу по-другому, – взъелась она. – Все достойные холостые мужчины уже заняты. Вот в чем проблема. И у меня так болит душа!.. Мне, конечно, невероятно повезло. Я встретила Эндрю, и, разумеется, он влюбился в меня с первого взгляда.
– Могу представить, – сказала я. И даже скроила улыбку. Она ощерилась в ответ.
– И вот, семь лет спустя мы поженились, и с тех пор моя жизнь стала похожа на волшебную сказку, – самовлюбленно протянула она. – Я так счастлива.
Все это уже действовало мне на нервы. Я встала.
– Большое спасибо, что уделили мне время, – с профессиональной вежливостью проговорила я. – Думаю, мне пора.
– Вы уверены, что мы записали достаточно? – встревожилась она.
– О да, – заверила я. – Более чем достаточно.
– Слышали новость? В магазине ковров Фреда Вера распродажа – все за полцены!
– Все за полцены?
–Да! Все за полцены! Невероятно, правда?
– Невероятно! Вы сказали, полцены?
– Именно, вы не ослышались! Полцены! Только представьте! Скидка пятьдесят процентов!
– Вы сказали, пятьдесят процентов? Не могу поверить!
– Я тоже – пятьдесят процентов! Я тоже не могу поверить!!!
– И я! Я не могу поверить!!! Я не могу поверить!!!
Откровенно говоря, я тоже не могу поверить, что удалось состряпать столь отвратительную рекламу. Теперь большинство наших роликов таковы – разговоры между двумя безмерно изумленными людьми. Раньше мы записывали остроумную рекламу, талантливые сценки, великолепно исполненные известными актерами. Но сейчас все наши ролики – мусор. Падает рейтинг, и крупные компании не хотят заказывать рекламу. Хуже того, нам даже не удается продать эфирное время, и прибыль резко сокращается. Понять, как идут дела в нашей компании, проще простого: если парни из отдела продаж демонстрируют шоколадный загар, значит, прибыль растет, и они удостоились поощрительного отпуска на Сейшелах или Виргинских островах. Нынче лица у них цветом сравнялись с чеширским сыром или же мелом. Их вообще не видно. Весь день разговаривают по телефону, что-то разнюхивают. Время от времени заходят в главный офис и делают нам выговор: зачем пустили рекламу в неподходящее время? Мы терпеть этого не можем. Однако, признаюсь, они были правы, устроив разнос Уэсли. Он умудрился вклинить рекламу страховой компании «Провидение» – «Потому что в жизни может случиться что угодно» – в выпуск новостей, посвященный похоронам принцессы Дианы. Конечно, Уэсли сделал это не нарочно. Как обычно, провозился и вдруг понял, что опаздывает на двадцать пять секунд. Вот и схватил первый ролик нужного формата, что подвернулся под руку. Радиостанция попала под огонь, а «Провидение» расторгло контракт.
С Уэсли все время случаются катастрофы, пришло мне в голову, когда я копировала интервью с кассеты на четвертьдюймовую пленку. Если он еще не уволен, так только оттого, что работает здесь черт-те
