сняли на видеокамеру? Только бы не снимали... Чарли бросился вслед за Домиником, но через три ми-путы вернулся. Один.
– Сел на автобус, – шепотом сообщил он мне, папе и Хелен, которые обступили меня, защищая. Меня на новость озадачила: Доминик ненавидит общественный транспорт.
– Что же ты за ним не погнался? – спросил папа.
– Это был одиннадцатый номер. Сами знаете, он быстро едет.
– Понятно, – отозвался отец.
Мы с надеждой посмотрели на викария, но тот, похоже, не знал, что делать.
– С тех пор как я принял сан, никогда, ну никогда не видел ничего подобного, – заметил он, и этот комментарий добил меня окончательно. Люди уже громко шептались на скамьях, многие были в шоке. Эмбер открывала и закрывала рот, как выброшенный на берег карп.
– Какая собака укусила этого ненормального? – взвилась она, наконец. – Ублюдок! – шипела кузина, пробираясь к проходу. – Собачьего...
– Тихо, мадам! – осадил викарий. – Вы в доме Господнем.
– Плевать я хотела, будь это хоть дом гребаной Бернарды Альбы![12] – бушевала Эмбер. – Этот ублюдок только что бросил мою сестру!
Бросил! Это слово резануло меня, как нож. Бросил. Вот кто я теперь – брошенная у алтаря невеста. Эмбер была права. Часы продолжали отсчитывать минуту за минутой, а Доминик так и не вернулся. Снаружи собирались приглашенные в ожидании следующей свадьбы, и даже если бы Дом вдруг появился, во что я уже не верила, у нас не осталось бы времени принести обет. А главное, я знала точно: если уж Доминик что решил, так никогда-никогда не передумает. Такое у него жизненное правило.
Папа опустился на скамью и закрыл лицо руками. У мамы и Хелен был одинаково безумный вид. И тут я оглядела собравшихся, всех, кто стал свидетелями моего позора. Джек отводил глаза; его падчерицы пытались подавить смешок; Мелинда мелодраматически прижимала пухлую руку ко рту, словно не в силах оправиться от удара; Уэсли что-то нашептывал на ухо Дейдре и качал головой; тетя Фло рыдала. Никто не знал, что сказать и куда смотреть. Каждый изо всех сил старался не встретиться со мной взглядом. Так отворачиваются, проезжая сцену ужасающей автокатастрофы. Все верно. Я ощущала себя трупом, лежащим посреди дороги. Будто меня сбила и переехала машина. На мне не было ни пореза, ни царапины. Но кровь пролилась, и все это видели.
Между тем Чарли и викарий что-то горячо обсуждали. Кто-то должен решить, что делать дальше, смутно понимала я. Чарли взял это на себя. Подошел ко мне и положил руку на плечо, ободряя.
– Может, поедем в «Уолдорф», Минти? Хочешь?
– Что?
– Здесь нельзя оставаться.
– О нет...
– Понимаешь, Дом уже не вернется, и гости следующей пары давно собираются. Может, нам всем поехать в «Уолдорф», успокоиться немного, слегка перекусить и решить, что делать? Как ты думаешь, Минти? Ты не против? Это твой день. Мы все будем делать только то, что ты пожелаешь!
– Да-да... почему бы и нет? – ответила я, поразившись своей невозмутимости. По-моему, я даже попыталась улыбнуться.
– Она в шоке, – громко объявила Эмбер и обняла меня. – Ты в шоке, Минти. Не волнуйся, это естественно.
– Уверена, все будет в порядке, Минти, – сказала Хелен, взяв мою руку в свои ладони. – Наверняка у него случилось временное... умопомешательство.
– Не думаю, – спокойно возразила я. – Пожалуйста, кто-нибудь, скажите, чтобы фотограф и видеооператор отправлялись домой.
– Ублюдок! – процедила сквозь зубы Эмбер.
– Прошу вас, мадам! – взмолился викарий.
– Пойдем, Минти! – вмешалась мама. – Мы едем в отель!
Они с папой вывели меня из церкви под руки, будто инвалида. Странно, что вместо «бентли» меня не поджидала карета скорой помощи. Она была бы уместнее. Мне даже почудились промельки синей мигалки на крыше. Перешептывание сконфуженных гостей вдруг замолкло, и в голове требовательно звенел лишь один голос, непрерывно твердивший: почему? почему? почему?
– М-м-м... ситуация необычная, – объявил Чарли, когда через полчаса мы уселись и приступили к салату в зале «Адельфи» отеля «Уолдорф». Чарли нервно теребил петлицу. – Не хочу даже говорить о том, почему Доминик вдруг передумал...
– Передумал? – язвительно переспросила Эмбер.– Он сбежал, как последний трус.
– Спасибо, Эмбер. Повторяю: я отказываюсь обсуждать поведение Доминика этим утром, – стоял на своем Чарли. – Скажу только, что в последнее время он очень много работал. Очень много. Голова у него была постоянно чем-то забита. Подозреваю, во всем следует винить этот прессинг. Лучшее, что мы можем сделать, – это спокойно пообедать и попытаться... м-м-м... – голос его ослаб, – спокойно пообедать.
Официанты внесли «Лоран-Перье» – в сложившихся обстоятельствах мы решили отказаться от запланированного расписания приема. Гости пили и разговаривали приглушенными, уважительными голосами. Склоняя головы над столами, будто шпионы, они обменивались предположениями по поводу драматического побега Доминика. «Другая женщина? – уловила я. – Не знаю... уже женат? …нервный срыв? …всегда был неуравновешенным... какое унижение... что будет с подарками?»
Разумеется, я сидела за головным столом. Правда, вместо новобрачного рядом были подружка невесты и шафер, родители, брат и кузина. А также Мадж, к сожалению. Она тоже явилась в «Уолдорф».
