Малека в Газне. Ее окружали добросердечные люди, которые отнеслись к ней с заботой и вниманием.
Беатриче прислонилась к решетке окна. Крыши домов чернели в сумраке ночи, и под какими-то из них жили фидави – строили козни, замышляли убийства.
Она представила, как они, в своих длинных черных рясах, сидя верхом на лошадях, повсюду рыщут в поисках ее маленькой Мишель, чтобы вцепиться в нее своими смертоносными когтями. Конечно, все это бред. В конце концов фидави – не «черные всадники», описанные Толкиеном во «Властелине колец». Она содрогалась при мысли, что фидави настигли Мишель и малышка находится в руках этих фанатиков. Нет! Только не это!
Беатриче перевела дух, смахнув набежавшую слезу. Что толку стенать и рвать на себе волосы? В конце концов Джафар не мог рассказать фидави больше того, что знала она. И это было для нее хотя и слабым, но все же утешением. Находясь в Газне, она не продвинулась ни на шаг в своих поисках, не зная, за что ухватиться. А сколько фидави, не считая Джафара, рыскает сейчас повсюду, чтобы схватить Мишель? Они хорошо знают местность, людей, пускают в ход угрозы и запугивания, в их распоряжении верные подручные. У них несравненно больше возможностей, чем у нее. Беатриче была в полном отчаянии.
На горизонте забрезжил слабый свет. Совсем скоро, самое большее через полчаса, на башню минарета взойдет муэдзин, чтобы возвестить о начале дня. Отвернувшись от окна, Беатриче приступила к утреннему туалету. Сегодня она обязательно попросит Ясмину о помощи. За последние дни они так сдружились. Да, она попросит Ясмину. Но позже. Сначала надо навестить Асима.
Едва смолк голос муэдзина, Беатриче направилась в комнату Асима. На ней была паранджа, как и полагалось гостье при общении с членами семьи мужского пола. Но это был не темный, тяжелый кусок сукна, как в Бухаре, а тонкое, как паутина, шелковое кружево, почти не закрывающее лицо. Оно было настолько красивым, что Беатриче с удовольствием надевала его каждое утро. Кружево ей подарила мать Малека в день их прибытия в Газну. С тех пор как Махмуд ибн Субуктакин стал правителем города, он требовал, чтобы женщины, как предписывал Коран, появлялись на улицах в парандже. Однако в семье самого Махмуда нашлась одна умница, которая не обнаружила в Коране точного описания этого вида одежды, и его родственницы облачались в тяжелую, длинную паранджу, лишь когда выходили из дома. Учитывая строгие нравы в Газне, они должны были держать язык за зубами по поводу столь вольной интерпретации Корана в пределах собственного дома. Если бы в городе прослышали об этих неслыханных порядках в доме Махмуда ибн Субуктакина, не поздоровилось бы всей семье. Беатриче жила в Газне всего десять дней, но и этого ей хватило, чтобы понять одно: эмир – религиозный фанатик – признавал лишь собственное толкование Корана, всячески порицая инакомыслящих. Поэтому неудивительно, что фидави избрали своим убежищем Газну.
… Войдя в комнату Асима, Беатриче увидела у его постели Малека. Он задумчиво глядел на спящего младшего брата. Похоже, он был здесь всю ночь.
– Его сон крепок, – тихо произнес он, когда Беатриче на цыпочках подошла ближе. – Никакой муэдзин не разбудит.
– Это хорошо, – ответила Беатриче, – значит, снотворное ему помогает. Когда Асим спит, он быстрее поправляется.
– Сколько еще он будет оставаться в таком состоянии?
Беатриче пожала плечами. Конечно, будь она в клинике, обязательно провела бы рентгеноскопию, чтобы выяснить, нет ли показаний к операции, нужно ли накладывать на перелом пластину. Если у парня все не так плохо, можно было надеть на него фиксирующий корсет. В любом случае, Асима было бы гораздо легче поставить на ноги с помощью физиотерапии, двигательной гимнастики и водных процедур.
Но увы, она была не в клинике. Поэтому ей ничего не оставалось, как наложить Асиму импровизированную повязку из глины, предварительно обмотав его тело тряпками.
– Думаю, понадобится от шести до восьми недель, – ответила Беатриче.
– Еще восемь недель? – Малек смотрел на нее широко открытыми глазами, забыв, что надо говорить шепотом. – О всемогущий Аллах! Как он это выдержит? Сегодня пошел всего пятнадцатый день. Будь я на его месте, давно сошел бы с ума. Неужели нет другого способа лечения?
Беатриче покачала головой. Здесь, в условиях Средневековья, – нет. Слава богу, пока все шло нормально. Никаких причин для беспокойства. Она каждый день проверяла реакцию Асима на теплое и холодное, а также подвижность рук и ног – разумеется, в допустимых пределах. О степени повреждения позвоночника она, в сущности, имела весьма приблизительное представление. Как срастутся позвонки, затронут ли спинной мозг – она могла лишь догадываться. Беатриче утешала себя тем, что чувствительность у мальчика сохранена, моторика тоже в порядке. Во всяком случае, сейчас.
– Нужно немного потерпеть. Асим поправится и будет бегать как раньше, – в тысячный раз повторяла она Малеку. – Но при одном условии: он должен соблюдать полный покой. Пока кости позвоночника полностью не срастутся, любое неловкое движение может привести к тому, что он навсегда будет прикован к постели. Если Асим хочет выздороветь, он должен набраться терпения.
– Но как это сделать? – Малек был в полном отчаянии. – Асиму нет и четырнадцати. Он еще совсем ребенок. Как он выдержит такое долгое лежание в постели?
Малек закрыл глаза. Он обвинял в случившемся себя. Веки его воспалились из-за бессонных ночей. Если бы было возможно предотвратить этот несчастный случай!..
– Не волнуйся за него, – сказала Беатриче, стараясь успокоить Малека. Ей хотелось облегчить его страдания. Но она хирург, а не психолог, и могла только посочувствовать. – Асим намного сильнее, чем ты думаешь. Он все понимает. Я верю, что он выполнит все, что от него потребуется.
– Ты говорила ему?
– Да, и не один раз. С какой стати мне скрывать? Он достаточно взрослый, чтобы понимать всю серьезность своего положения. – Она бросила короткий взгляд на Асима. – Пусть еще поспит. Я зайду попозже, когда он проснется. Ты тоже иди, поешь что-нибудь, выпей кофе и отдохни.
Малек с любопытством и восхищением взглянул на Беатриче.
– Ты удивительная женщина, – проговорил он наконец. – Никто не знает, откуда ты взялась и какие у тебя намерения. Ты назвалась чужим именем. И, несмотря на все, сделала для моей семьи столько, что нам никогда не отблагодарить тебя. Ты умная, разбираешься в медицине, даже командуешь мужчинами. Мы говорим с тобой на равных. Удивительно, но твои суждения всегда совпадают с моими. А ведь ты женщина, и притом такая, что можешь свести с ума любого мужчину своей красотой и добротой. – По его лицу пробежала улыбка. – Мурат думает, что ты ведьма. Но разве ведьма может быть такой сердечной и
