или алчных попутчиков. Как правило, их сразу же на месте закапывают в песок, не утруждая себя рытьем глубокой могилы. И если уж братья сочли необходимым задержать Османа с выполнением его миссии, заставив Хасана так долго ожидать его прибытия в Газну, значит, эта могила была делом чрезвычайной важности.
– Могила находится недалеко от Казвина, вернее – на полпути между Казвином и Аламутом. Она была в форме глаза.
– Что дальше? – спросил Хасан, заранее зная ответ. Глаз был знаком людей, которые называли себя – хранителями камней Фатимы. Единственной их целью было завладеть драгоценными сапфирами, отняв их у сыновей Аллаха – истинных наследников священного глаза Фатимы.
По всей вероятности, речь могла идти о могиле кочевника и девчонки с золотыми волосами. Один из волшебных камней находился у них. Но тогда почему Осман появился у него в таком истрепанном и изможденном виде?
– Это была могила наших пропавших братьев.
У Хасана перехватило дух. Конечно, он не исключал такого исхода, и все же слова Османа ударили его в самое сердце.
– Почему вы так решили?
Лицо Османа словно окаменело, между бровей пролегла глубокая складка.
– Нам помогли их выкопать из земли два нищих оборванца. Но не волнуйся, Хасан, – поспешил добавить он, – мы не осквернили их.
– Это действительно были наши братья?
– Все четверо. – Осман перевел дух. Когда он снова заговорил, его голос дрожал от гнева: – Тела были в ужасном состоянии. Эти мерзавцы растерзали их, как зверей. А потом просто забросали песком, даже не завернув в саван, и отдали на съедение жукам и разным тварям. А их раны… – Он замолчал, скрежеща зубами. – У них был такой вид, словно они побывали в когтях дьявола. У Эркана не было правой ноги. Раны Анвара не поддавались счету. Юсуфу вспороли живот…
Хасан закрыл глаза. Боль и тоска, которые он испытывал вначале, сменились гневом, который требовал выхода.
– А Нураддин? – спросил он. – Что с ним?
– Ему перерезали горло. – Осман сжал кулаки и ударил по столу так, что стоявшие на нем медные тарелки зазвенели. – До конца жизни не забуду этой картины.
Поднявшись, Хасан заходил по комнате взад и вперед.
– Нашли следы?
Осман покачал головой.
– Прошло слишком много времени. Эти хранители появляются и исчезают, как будто находятся под крылом нечистой силы.
– Я разделяю твой гнев, друг, – сказал Хасан. – И провалиться мне на месте, если эти негодяи не заплатят за свои грехи. Мы найдем их, где бы они ни скрывались. Клянусь, им больше не знать покоя. За каждую жизнь наших братьев они заплатят десятью жизнями. – Он сделал паузу. – Как вы поступили с братьями?
– Мы доставили их в Аламут, чтобы похоронить со всеми почестями. Я дал указание поставить памятник, достойный памяти святых.
Хасан одобрительно кивнул.
– Ты хорошо сказал, Осман. Они действительно святые мученики, отдавшие жизнь за Аллаха и его сыновей. А что вы сделали с теми оборванцами?
– Они получили хорошую награду, – ответил Осман и мрачно усмехнулся. – Их телами мы закрыли дыру в пустыне – на тот случай, если хранителям взбредет в голову вернуться к месту своего подлого преступления.
– Лучше не придумать, – кивнул Хасан. – А теперь помоги советом, как лучше преподнести смерть Нураддина моему отцу.
Осман кивнул.
– Я бы придумал историю с богатым караваном – будто он попал в засаду. Спастись удалось лишь нам двоим. К великому несчастью, Нураддин был тяжело ранен и по дороге в Газну испустил дух прямо у меня на руках. Думаю, Аллах простит тебе эту ложь. А теперь скажи: зачем ты, собственно, хотел меня видеть?
– Мы получили весть, которая наверняка тебя заинтересует. Али аль-Хусейн ибн Абдалла ибн Сина, небезызвестный тебе врач, прославившийся своими богохульственными трудами, кажется, друг этого кочевника.
Хасан кивнул.
– Могу себе представить. Два сапога пара. Возможно, кочевник с девчонкой как раз торопился на встречу с ним.
– Это еще не все. Один из наших друзей видел в небе созвездие в форме глаза Фатимы. Оно стояло над Казвином.
У Хасана защемило сердце. Глаз Фатимы!
– Когда? – Его голос вдруг прозвучал необычайно резко.
– Это было еще до начала рамадана.
В отчаянии Хасан бросился к Осману. Схватив его за плечи, он принялся его трясти.
