как на собаке! — Он усмехнулся своей шутке, но птице было совсем не до смеха.
— Я… не смогу, — тихо сказала она.
— Что вы?! — испугался Топ. — Это я бы мог сам, если… В слюне собаки есть фэррр-мэнт… Самое- самое средство. От всего! Известный факт.
Птица еле заметно качнула головой — мол, «Нет-нет, что вы…», — но силы покидали ее, здесь было не до церемоний, ей действительно требовалась срочная помощь. А здесь больше никто не мог ей помочь.
Первый луч солнца осветил макушку сухого камыша. Птица приоткрыла глаза, глубоко вздохнула, ее челка вздрогнула. Ей стало легче.
— Вы побудете здесь еще немного? — спросила она.
— Не могу… Знаете, мне опять пора туда, — почти заикаясь, сказал Топ.
— Жаль, — пролепетала Пти. — Очень жаль. Пес потоптался на месте и нехотя, тяжеловато побежал туда, где были его дом и его хозяин.
Каждую свободную минутку, да и часок, которые ему удавалось урвать, Топ теперь убегал к озеру. Он видел — птице раз от раза становилось все лучше.
И вот однажды он опять также примчался к озеру. В зубах он нес распатланный букет последних осенних полевых цветов, которые живут до самых морозов. Пес остановился возле большой коряги, прислушался и бросил сразу все цветы через куст в её гнездо… Но никакого ответа, ну хотя бы писка не последовало. Тогда он заглянул в укрытие. Там было пусто. Он позвал: «А-а-у-у-у!». Ответа не было. Вот тут у него внутри похолодело. Он стал торопливо нюхать следы, озираться по сторонам: берег, вода, камыши, даже небо — всё находилось на своем месте. И никакой птицы.
— Пти!.. Пти-и-и! — крикнул он и залаял.
В ответ молчание.
В голове у Топа замелькали видения: лиса или хорек — ух, как они умеют расправиться с беззащитной птицей. Или другой, совсем неизвестный охотник, а она такая неосторожная, или собака, может быть, даже совсем не охотничья, или, наконец, какая-нибудь птица, большая, черная подхватила ее и унесла. От отчаяния вся морда пса, вместе с ушами, сложилась в длинную трубу. Он завыл на всю округу.
Порыв ветра резко наклонил камыш, и тут Топ увидел Пти. Она была совсем рядом, на мысочке возле воды. Только в крайнем волнении ему могло отказать привычное чутье. Пес одним прыжком оказался возле нее:
— Почему вы не откликнулись?
— Так, — сказала она то ли загадочно, то ли безразлично.
— Я испугался! Знаете…
— Да ну-у?.. — Она даже не повернула головы, даже не тряхнула челкой, она глядела в серебристую даль озера.
Топ присел рядом и тоже стал смотреть в даль…
В небе послышался странный звук, он рос, заполнял собой всё пространство. Звучал влекуще и настораживал. Летела длинная цепочка больших белых птиц. Довольно высоко. Полетный гомон стал удаляться, стихать… Пти тоже раскинула крылья, замахала ими, захлопала, даже два раза смазала Топу по носу. Её крылья оказались большими, прозрачными и очень красивыми… Даже сильными! (Раньше Топ этого не замечал.) Она словно пробовала взлететь. Неожиданно Пти спросила с вызовом:
— А вы любите летать?
— Да-а. Очень. А что, разве?.. — неуверенно отозвался он.
— Завтра. Или послезавтра, — ответила Пти, как ни в чем не бывало.
— Нет, — сказал пёс. — Я не могу так сразу. Я не готов.
— А вам и не обязательно, — сказала птица.
— Но я… У-У-Уу-у-у-у! — поняв всё, завыл Топ.
— Зачем так громко? — спросила Пти. — По-моему, об этом не кричат… Когда перед тем ещё и убивают, — добавила она довольно мстительно.
— Но тогда я ещё не знал! — протестовал Топ.
— Это чувствуют заранее! — Ее голос становился всё звонче и увереннее.
— Ну, тут еще как сказать!.. — внезапно грозно выкрикнул Топ. Он не договорил, дыхание перехватило и он поперхнулся.
Пти только хмыкнула:
— Вы совсем забыли, что больше всего на свете птица любит летать.
— Но я…
— Зачем эти «Но»?.. Я бы даже считала себя обязанной вам, если бы вы не были сообщником. В убийстве.
Птица больше ничего не сказала, направилась к своему гнезду.
Пес двинулся за ней, озабоченно поглядывая на небо, туда, где только что пролетели большие белые птицы.
Пти забралась в свое гнездо и даже не заметила брошенные ей цветы. Или это только так показалось собаке.
— Так… Знак внимания… — неуклюже подсказал Топ. Она словно и не слышала. Стала укладываться, недовольно бурчала, будто разговаривала сама с собой. Что-то ей мешало… Вытащила из-под себя самый большой и самый красивый цветок с обломанным стеблем и швырнула его вверх. Большой цветок упал прямо на голову Топа.
Он пробовал незаметно стряхнуть его на землю, но цветок запутался в шерсти и не падал. Будто прилип.
Усталый мрачный вошел Топ в охотничий домик и рухнул на свою подстилку. Положил морду не на лапы, а прямо на пол. Он распластался, глаза стали закатываться… Топ всегда старался заснуть, когда у него были неприятности. И он заснул…
Сон был продолжением того, что было в действительности. Только немного понятнее, проще. Он снова увидел Пти. Она опять танцевала свой фантастический танец. Но уже не на воде, а в воздухе. Над самой водой.
— Пришел? — как бы невзначай, спросила она, не прекращая танца.
— Я пережива-а-ал… — признался пёс.
— А я думала, вы умеете переживать только за своего хозяина, — она опустилась на воду.
— Не совсем так, — насторожился Топ.
— Так, так, — настаивала птица. — Вы без него часа не можете прожить. Минуты!
— Это замечательный человек! Знаете, какой он…
— Знаю. Убийца!
Пес зарычал от негодования:
— Да он член знаете чего… Как его?.. Охотничьего Общества! У него, этот… Как его?.. Охотничий билет!.. У него… ну, этот… как его?.. Отпуск!
Тут Пти не выдержала:
— Лопух в коже и резине, твой хозяин! Пусть бы он меня убил. Убил бы и всё! Но он даже стрелять как следует не умеет! «Охотничий билет!..»
Топ вздрагивал, как будто его било током. Он не мог вставить ни словечка, так она распалилась.
— Можете линять к нему! Вместе с этими дурацкими цветами, — из укрытия полетели знаки его внимания, она их выбрасывала. — Сначала стреляют! Волокут! За горло!.. А потом заваливают цветами! Как могилу!.. Видеть вас всех не желаю. Несите всю эту муть ему!..
И она сделала то, чего Топ больше всего боялся: она взмахнула неправдоподобно большими прозрачными крыльями и великолепно взлетела… Он даже не предполагал, что она такая прекрасная… Пти то удалялась, то кружила совсем близко, почти касалась его ушей, носа — шарф описывал вслед за ней огромную дугу… Потом она на мгновение застывала в воздухе и начинала стремительно набирать высоту. Потом ныряла головой вниз…
Топ метался вдоль берега, останавливался, он совсем не знал, что делать. Казалось ему, что птица больше никогда не вернется оттуда… Но она возвращалась и чуть не цепляла краем крыла кончик его
