курок.
Звук выстрела и свист стрелы потонули в шуме маленьких водопадов.
Бегущая девочка споткнулась.
— Отличный выстрел! — прошептал Пескиль. Стрела ударила ее чуть пониже ребер. Воздух прорезал пронзительный детский крик, и эхо понесло его от скалы к скале. Девочка упала на колени и покатилась к воде, подымая пыль. За нею, подпрыгивая, понеслись мелкие камешки. Каким-то чудом ей удалось зацепиться за торчащий из воды камень и повиснуть, держась одной рукой. Вторая безжизненно раскачивалась, точно плеть.
Из кустов, где скрывались преследователи девочки, им были хорошо видны ее темные волосы.
— Проклятье!
Пескиль смахнул со лба пот и вытер ладонь об одежду.
— Не повезло. Если она свалится в воду, то испортит нам все дело. Варвары заподозрят, что ее убили, и носа не высунут.
Лизаэр Илессидский старался подавить в себе неприязнь и отвращение. Пескиль был безупречным стратегом, и его усилия не оказались напрасными. На другом берегу из какой-то расщелины в верхней части склона показалась женщина в привычном одеянии варваров, явно намереваясь помочь «оступившейся» девочке.
Напряженно застыв, боясь шевельнуться, Пескиль лихорадочно размышлял. Дозорная начала спускаться. Он дождался, пока она достигнет самого опасного участка, и тронул руку стрелка.
— Теперь по ней, — прошептал он. — И не церемонься. Пусть повопит, прежде чем сдохнуть.
Этот стрелок просто восхитил Лизаэра. Понимая, что теперь его мишенью является взрослая женщина, а не ребенок, он предусмотрительно прикрыл заряжаемый арбалет мундиром, заглушив нежелательные звуки. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он сосредоточенно выбрал стрелу, разгладил оперение и вложил в арбалет. Подняв оружие, он с ледяным спокойствием прицелился и выстрелил.
Стрела ударила дозорную прямо в живот. Отчаянно замахав руками, женщина рухнула вниз. Эхо буквально зашлось, повторяя ее предсмертные крики.
— Вперед! — скомандовал Пескиль. — Поживей! Рассыпаться цепью и внимательно следить за скалами.
Арбалетчик готовил еще одну стрелу. Женщина продолжала кричать, и возникла опасность, что ее крики будут услышаны.
Лизаэр задыхался от жары. У него под кольчугой была теплая стеганая рубашка, пропотевшая и сбившаяся складками. Пытаясь не отвлекаться на собственные мелкие проблемы, он молча следил за людьми Пескиля и за самим командиром. В нем сильно было отвращение к подобному способу войны, воспитанное иной жизнью и иными условиями, но еще сильнее оказались ответственность и чувство долга. Он поклялся уничтожить Аритона Фаленского и потому был готов оправдать действия Пескиля против варваров. Какими бы ужасными они ему ни показались, он должен все видеть собственными глазами.
Арбалетчик выстрелил. Крики прекратились. И вновь слышалось только журчание реки, стиснутой скалами. Пескиль крутил в руках прутик, выслушивая донесения.
Присутствие варваров было замечено сразу в трех местах. Пескиль передвинулся почти к самому берегу. Здесь деревья нависали над водой и смотрелись в переливы своего отражения. Командир распластался на земле, скрываясь в густом низкорослом кустарнике. Дозорные сообщали ему о характере и особенностях местности. Соединив мысленно результаты их донесений, Пескиль обломил ветку и прямо на земле торопливо начертил схему наступления.
— Теперь смотрите, как мы будем действовать.
Слушая распоряжения, которые он отдавал командирам, Лизаэр все более убеждался: этот человек не лебезил перед итарранской знатью, чтобы получить свой пост.
С немыслимой для Лизаэра скоростью из низовьев Талькворина были подтянуты основные силы наемников. Их отряды незаметно разместились по обоим берегам реки. Весь каньон оказался под прицелом арбалетчиков. Замысел Пескиля воплощался с точностью хорошо отлаженного механизма. Первый удар по варварам будет отвлекающим. Лизаэр попробовал осторожно возразить, что в пещерах могут скрываться лишь женщины и малолетние дети. Их разговор с Пескилем происходил, когда они стояли возле веревочной переправы, натянутой над Талькворином, и собирались перейти на другой берег. Пескиль презрительно сощурился и процедил:
— Принц, не ждите легкой победы. Эти девки из кланов умеют сражаться не хуже мужей.
Переправившись, наемники разбились на небольшие группы и стали взбираться на скалы. Чтобы пощадить раненую руку Лизаэра, Пескиль велел своим людям отыскать более удобный подъем. Но даже он давался принцу нелегко: сказывались утомление и раны, которые болели все нестерпимее. Стиснув зубы, с посеревшим от напряжения лицом, Лизаэр упрямо карабкался вверх, не желая задерживать бойцов Пескиля. На склоне росли чахлые деревца дикой вишни с пока еще зелеными ягодами. Кустарники здесь тоже отличались не высотой, а упрямством, ибо росли чуть ли не на голых скалах. На пути Лизаэра попадались ложбинки, усеянные скользкими камешками. Он спотыкался, и каждый неверный шаг отзывался болью во всем теле и перебивал дыхание. Солдаты, которых Пескиль отрядил сопровождать принца, едва скрывали недовольство. Их вполне можно было понять: где-то неподалеку шла увлекательная охота. Но к тому времени, как они достигли вершины, мужество и упорство Лизаэра вызвали у них искреннее уважение.
Однако к моменту их появления охота в верхней долине уже почти закончилась. Благодаря поддержке арбалетчиков, заранее расположившихся в нужных местах, атака прошла более чем успешно. Теперь они разыскивали последние живые мишени, которым все равно было не убежать: долину со всех сторон сдавливали скалы. Среди низкорослых папоротников, между кустами, густо увитыми плющом, Лизаэр увидел валявшиеся трупы. Трупы врагов. Одни были растерзаны и обезображены, словно наемные головорезы старались превратить их в бесполое кровавое месиво. Другие, наоборот, оставались нетронутыми. Если бы не оперение стрел, торчавших из спин, можно было бы подумать, что люди просто спят. Лизаэр едва переставлял ноги; острая боль притупила в нем чувства. Желание безжалостно расправляться с врагами сменилось подавленностью и какой-то всеохватной печалью. Впервые в жизни он понял, какое состояние испытывал его отец после очередной расправы с пособниками Фаленитов. Королю Амрота приходилось наносить сокрушительные удары, которые не приносили ему ничего, кроме постоянной подавленности. Нет, он не позволит себе быть слабым. Возможно, среди убитых были и матери тех мальчишек. Лизаэр заставил себя просто смотреть и не вздрагивать, когда ему попадались трупы беременных.
Один из младших командиров тронул его за плечо.
— Идемте. Всех взрослых мы перебили. Их шатры окружены.
«Теперь они будут искать спрятавшихся», — подумал Лизаэр.
Зажимая рукой больной бок, он двинулся дальше.
Лизаэр не помнил, как они поднимались наверх. Поскольку это был западный склон, вечернее солнце било ему прямо в глаза. Голова кружилась, и он едва не терял сознание.
Пескиль же пребывал в отличном настроении и был полон энергии. Он смачно выплевывал изо рта куски жевательной коры и забавлялся метанием кинжала с костяной рукояткой и кривым обоюдоострым лезвием. Все, кого необходимо было застичь врасплох, были уже мертвы, и необходимость соблюдать тишину отпала. Пескиль громко хохотал и сыпал солеными шутками, подбадривая ребят.
Впрочем, они и сами испытывали такой же душевный подъем. Лизаэр не стал тратить силы и прислушиваться к их разговорам. Он обвел глазами местность, в которой очутился. Солнце клонилось к горизонту, и весь каньон был залит красно-оранжевым светом, предвестником сумерек. У скал, под прикрытием деревьев и кустов, стояли шатры варварского клана, выкрашенные в защитный цвет.
Заметив старый раскидистый клен, Лизаэр с облегчением привалился к его широкому стволу и сразу погрузился в полудрему. Он видел и слышал происходящее вокруг, но не мог шевельнуться. Люди Пескиля смеялись, насвистывали и разжигали костры. Их работа еще не закончилась. Они оборачивали наконечники стрел кусками ветоши и окунали их в масло.
— Отлично, ребята, — то и дело восклицал Пескиль. Он стоял, уперев руки в бока, и на фоне струй дыма его профиль высвечивался колеблющимся пламенем костра.
— Сжечь дотла, — отдал приказ Пескиль. Бросили жребий. Проигравшие с ворчанием потянулись к
