молчать.
— Сейчас не время полнить таверны слухами, — сурово сказал маг. — Или мне не ехать в Камрис через Торнирские горы, а поискать другую дорогу?
Фелирин понял предостережение. Поправив на спине поклажу, он приготовился двинуться вслед за вороной лошадью Асандира, но Аритон быстро спрыгнул со своей мышастой кобылы и отдал поводья менестрелю.
— У тебя стерты ноги, а у меня мозоли от седла. Думаю, мне не повредит пройтись пешком и дать отдохнуть собственному заду.
Дакар понял, что Повелитель Теней говорит неправду. У Аритона явно были какие-то свои расчеты. Но зеленые глаза умели хранить тайны.
Проходили дни, а Асандиру и его спутникам так и не удавалось нагнать двигавшийся впереди караван. Дакар приуныл и каждый вечер приставал к Фелирину, прося его исполнять застольные песни. Менестрель не отказывался. Трещали поленья в костре. Окрестный лес оглашался шумными выкриками Дакара, и если закрыть глаза, можно было вполне поверить, что находишься в каком-нибудь портовом кабаке. Из-за такого буйства многие ночные хищники оставались голодными. Потом Дакар, уставший и осипший, начинал клевать носом, и менестрель переходил к своим любимым древним балладам о временах, предшествовавших появлению Деш-Тира. Как-то Фелирин признался, что в отличие от живущих в лесах варваров он не верит в солнце, однако сами легенды и сказания зачаровывали его, и он запоминал их из чистого любопытства. Едва ли кто-нибудь стал бы отрицать, что мелодии старинных баллад были весьма сложны для исполнения, музыканту приходилось тратить немало времени на обучение, чтобы руки порхали по струнам лиранты с необычайной быстротой.
Местность, по которой ехали путники, становилась все более гористой, ветры крепчали, и теперь на привалах каждый старался сесть поближе к огню. Фелирин неоднократно замечал, что во время игры Аритон внимательно глядит на его руки. В пути и на привалах менестрель много раз пытался вовлечь Повелителя Теней в разговор, однако тот умело уходил от расспросов. Интерес Аритона к лиранте был единственным проявлением чувств, подмеченным Фелирином.
Прогоревшее полено в костре переломилось и упало, выпустив фонтан огненных брызг. Увидев, как у этого странного темноволосого человека слегка вздрогнули пальцы, Фелирин предпринял новую попытку завязать с ним беседу. Оборвав куплет на полуслове, он заглушил струны лиранты и спрятал озябшие руки под плащ.
— Ну и дрянная погода, — сказал Фелирин.
Как и следовало ожидать, Дакар принялся за свое:
— Продолжай играть, Фелирин, до сна еще далеко. Пусть уж лучше твои окоченевшие пальцы возьмут не ту ноту, чем сидеть трезвым в тишине.
Менестрель притворно зевнул, чтобы скрыть улыбку.
— Сдается мне, что Аритон тоже владеет инструментом, — лукаво улыбнувшись, сказал он. — Почему бы не попросить его?
— Аритон? — Безумный Пророк удивленно надул щеки. — Играет на лиранте?
Он торопливо оглянулся по сторонам. Асандир ушел проверять, надежно ли привязаны лошади. В отсутствие учителя Дакар осмелел и заговорщически шепнул менестрелю:
— Спорю на серебро, что он не способен взять ни одной ноты.
Боковым зрением Фелирин отметил, что Аритон замер. Зато Лизаэр проявил к этому спору живейший интерес.
— И какова же будет твоя ставка? — спросил менестрель у Дакара.
Безумный Пророк запустил руки в кошелек.
— Десять монет. Если я ошибся — заплачу тебе вдвое больше.
Фелирин кашлянул и, продолжая улыбаться, протянул лиранту сидящему слева и закутанному в плащ Аритону.
— Сделай одолжение, сыграй нам что-нибудь.
В ответ Аритон сдержанно рассмеялся.
— Моя игра лишь подтвердит твое мастерство, — предупредил он.
Однако уловка Фелирина оказалась как нельзя кстати; после многих дней незаслуженных нападок со стороны Дакара Аритон решил воспользоваться шансом и поставить пророка на место.
С почтительной осторожностью он принял от менестреля лиранту и перекинул через плечо ее ремень. Столь же осторожно он нашел лучшее положение для деки. Привычно взяв несколько аккордов, он уловил в перепаде звуков легкую дисгармонию и быстро подстроил инструмент до нужного тона. Когда он поднял лицо от грифа лиранты, его глаза светились радостью.
Дакар пробормотал что-то язвительное насчет молчаливых разбойников, готовых за горсть презренного серебра продать друга. Лизаэр предпочел воздержаться от каких-либо замечаний, а Фелирин молча порадовался силе своей интуиции. Но едва Аритон заиграл, все их мысли куда-то исчезли.
Первые же звуки, разнесшиеся над залитой светом костра поляной, заворожили всех. Аритон быстро почувствовал характер инструмента и сумел приспособиться к нему. Выбранная мелодия была сложной и затейливой; ее тональность постоянно менялась, стремительно перетекая от мажора к минору и наоборот. Иногда музыка слегка замирала на пограничных октавах, и тогда казалось, что для искусства Аритона возможностей этой лиранты явно недостаточно. И пари, и насмешки были напрочь забыты; существовала лишь магия звуков.
Фелирин слушал затаив дыхание и сознавая, что нашел подлинный клад. Менестрелю было все равно, кто этот темноволосый юноша, откуда он родом и почему сопровождает мага. Главное — перед ним был прирожденный музыкант. В игре Аритона существовали огрехи, но их можно было исправить надлежащим обучением. Опытный учитель сумел бы сгладить и некоторую скованность его пения. Аритону недоставало умения владеть своим голосом. Но даже при всех этих недостатках Фелирин понимал, что перед ним — настоящий самородок. Менестрель, равно как и Лизаэр и Дакар, позабыл тяготы дороги, промозглый и ветреный вечер, и сердце его воспарило в незримые сферы, где разворачивалось повествование о двух влюбленных. Музыка и пение Аритона раскрывали все новые грани этой истории. Баллада окончилась. Аритон заглушил струны, и волшебство пропало.
— Сыграй еще что-нибудь, — потребовал менестрель. Аритон покачал головой.
— Не забудь взять у Дакара монеты, которые он проспорил.
Если ему и было жаль расставаться с лирантой, он не подал вида.
— У тебя замечательная лиранта. Она буквально сама играет, — сказал Аритон, возвращая инструмент хозяину.
— Что за глупая беспечность! — вырвалось у Фелирина против его воли.
Он схватил Аритона за рукав и почувствовал, как у того дрожит рука. Посчитав это проявлением застенчивости, менестрель добавил:
— Твоего дара вполне достаточно, чтобы стать учеником менестреля.
Аритон покачал головой и попытался высвободиться, но Фелирин его не отпускал.
— Как ты смеешь губить столь редкий талант? Почему не хочешь последовать своему истинному призванию?
Зеленые глаза вспыхнули. Аритон набрал в грудь воздуха. Лизаэр хорошо помнил этот жест еще по суду в Амроте. Из всех троих только он знал, что сейчас на голову Фелирина обрушатся злобные и беспощадно- язвительные слова... Но в глазах Аритона мелькнуло замешательство. Он отвел взгляд, потом осторожно разжал пальцы менестреля.
— Нам неведомо, куда Дейлион повернет свое колесо. У человека не всегда есть выбор.
Аритон встал и тихо отошел от костра. Ему удалось не столкнуться с Асандиром, возвращавшимся после проверки лошадей.
Менестрель устремил на мага недоумевающий взгляд.
— Что он хотел этим сказать?
Асандир уселся на бревно, где только что сидел Повелитель Теней, и закутал колени в плащ.
— Друг мой, мы все переживаем непростые времена. У Аритона есть несомненный дар. Однако музыка
