соизволила обнаружить ее присутствие.
Элайра оторопела, почувствовав знакомый толчок. Ее нашли. В ответный посыл Элайра вложила все свое неподдельное негодование. Никак, эта клуша собралась еще читать ей мораль?
— Провалиться тебе в Ситэр, не сейчас! — выкрикнула Элайра, добавив не слишком приличное словцо.
Ошеломленный Аритон отступил.
— Что случилось?
— Ты здесь ни при чем, — уверила его Элайра, хотя это было полуправдой.
Существовали прегрешения более страшные, чем встреча с магом из Содружества Семи и игра в карты с его беспутным учеником. Беседа с принцем на сеновале, да еще глухой ночью, явно относилась к таким прегрешениям. Но на объяснения Аритону особенностей своего положения у Элайры не было времени.
— У каждого есть свой Асандир. От меня тоже потребуют ответа, и мне еще предстоит соорудить правдоподобное объяснение.
Аритон улыбнулся и отступил в темноту сеновала.
— Могу предложить испытанное средство: нырнуть с головой в помойную кучу.
Элайра услышала его мягкие шаги; принц направлялся к лестнице.
— Прощай, юная колдунья.
Аритон исчез. Элайра осталась, и положение ее стало еще сложнее и запутаннее, чем прежде, а замешательство, пережитое в доме Энитен Туэр, теперь казалось пустяком.
Миртельвейнское болото занимало пространство между отрогами Тириакских гор с одной стороны и северным берегом Метласского озера с другой. Сюда не отваживались забредать даже самые отчаянные и безрассудные храбрецы. И причина была отнюдь не в непролазных топях, накрытых низким куполом тумана. Под обманчиво спокойной поверхностью заводей, разделенных кочками, на которых росли остролистные тростники, в мутных глубинах обитало и множилось ужасающее зло. Не одно столетие прошло в бесплодных попытках отгородить это зло крепкими стенами. И все же был человек, презревший опасности, который постоянно ходил по шатким, выщербленным камням насыпной дороги. Дорога эта сохранилась с незапамятных времен. Когда Этера погрузилась в туман и Содружество Семи лишилось многих своих соратников и помощников, Миртельвейнское болото тем не менее ни секунды не оставалось без присмотра.
Маг-заклинатель Веррэн примостился на кучке камней. Он сидел на корточках, упираясь локтями в колени, у ног его лежал свернутый плащ. Длинные светлые волосы блестели от капелек влаги. Бдение мага продолжалось уже несколько часов, и за все это время Веррэн ни разу не пошевелился. Его крупные натруженные руки, испещренные точечками следов от укусов, сжимали видавший виды посох.
Поверхность воды вдруг покрылась рябью, но маленькие волны, бьющиеся о ветхую стену, были вызваны не ветром. Их подняли существа, скрывавшиеся в глубинах. Потом все стихло. Стоячая вода снова приобрела свой обычный маслянистый оттенок. Веррэн наморщил лоб. Один из его пальцев непроизвольно дернулся. Темные глаза вперились в еще более темную воду.
Заводь отражала серые туманные небеса. Ее поверхность чуть заметно подрагивала. На первый взгляд могло показаться, что с осклизлого дна поднимаются пузыри. Но только на первый. Веррэн надул губы — когда-то эта его привычка приводила в восторг всех девчонок в тавернах Данфола, — потом разжал пальцы и медленно, с крайней осторожностью простер над водой руку.
— Нечего прятаться, отродье метурий
Давно уже не было на свете тех девчонок, что строили ему глазки в тавернах. Наверное, за шестьсот лет даже кости их успели сгнить. И манера говорить была теперь совсем другой. Только занятие Веррэна оставалось все тем же — сторожить Миртельвейн.
Произнеся эти слова, он сомкнул пальцы. Невидимая нить силы устремилась в темные глубины заводи. Вскоре вода вспенилась; чей-то хвост, тонкий, как прутик, хлестанул по поверхности и снова скрылся.
— Нет, — задумчиво сказал Веррэн. — Меня не так-то легко провести.
Он произнес заклинание, и другая сила стрелой понеслась вдогонку за тварью, которая, петляя, пыталась ускользнуть.
Из глубин поднялась завеса мути и слизи, вода покрылась грязной пеной. Взметнув фонтан брызг, на поверхность вынырнуло змееподобное существо, пойманное заклинанием Веррэна. Тело змеи было узким, а голова имела клиновидную, как у гадюки, форму. Два рубиновых глаза, не отрываясь, злобно глядели на человека.
Усилием воли маг-заклинатель заставил себя не отшатнуться и быстро начертил в воздухе магический знак. За его пальцем тянулась мерцающая полоска.
Змея оставалась связанной силой заклятия, пока Веррэн без всяких защитных трюков и оберегов преобразовал мысль в силу, а потом сплел из невидимой силы подобие прочной веревки. Змея шипела, пытаясь порвать магические узы; ее хвост яростно хлестал по кромке воды.
Лоб Веррэна покрылся потом. Пальцы задвигались еще быстрее, превращая магическую веревку в силок, который он и набросил на беснующуюся змею.
Со всех сторон полетели брызги. Магический силок все туже сдавливал кольца змеи, и она вдруг... закричала, как раненый кролик.
У Веррэна волосы встали дыбом. Он пресек отчаянную попытку твари нырнуть и скрыться под водой. Змея опять закричала. В носу у Веррэна засвербело от ядовитых испарений, поднимавшихся над бурлящей поверхностью воды, но он не мог позволить себе отвлекаться: сосредоточенно нахмурившись, маг высвободил оставшуюся часть силы, накопленной за долгие часы ожидания.
Магическая сеть замерцала, потом мгновенно раскрылась, и змеиный крик стих. Казалось, болото само исторгло ее обмякшее тело. Но теперь счет шел на мгновения. Малейшая оплошность — и змея снова уйдет вглубь.
Веррэн схватил посох. Проворный, как воин на поле боя, он подцепил одно из змеиных колец, быстро дернул, и змея шлепнулась на замшелые камни обвалившейся древней стены. Длиной эта тварь была не менее четырех футов.
Кожа змеи была иссиня-черной, с отливом, по всей спине торчали шипы. Красные глазки, сощуренные в щелочки, чем-то напоминали глаза разъяренной кошки. Глотку выделяло блестящее пятно цвета слоновой кости; змеиное брюхо, как и все остальное тело, было черным. Веррэн осторожно разжал змее пасть и обнажил клыки. Вниз упало несколько прозрачных капель яда. Сами капли не имели запаха, но поверхность камня, куда они попали, сразу же покрылась пятнами, и оттуда потянулись струйки едкого дыма.
Веррэн отпрянул. Когда-то он был весельчаком, но теперь, похоже, разучился даже улыбаться. Он вполне ожидал, что может столкнуться с новой породой метласских змей, которыми кишело Миртельвейнское болото. В минувшие века в тела этих змей вселялись метурии — духи ненависти. Хотя Содружество Семи еще пять тысяч лет назад истребило последнюю из этих сущностей, родственных ийятам, наследие метурий, казалось, прочно перешло к метласским змеям.
Миртельвейнское болото порождало в своих глубинах все новые и новые породы змей: от вполне безобидных до смертельно опасных. Веррэн постоянно вылавливал змей в разных местах болота и уже по виду знал, чего ожидать от каждой из них. Но он даже не предполагал, что у твари, пойманной им сегодня, окажется кирл-анкешид — самый опасный из всех ядов. Представив, чем могла окончиться для него эта охота, Веррэн невольно содрогнулся. Ощущая слабость в коленях, он оперся на посох и прошептал слова благодарности Эту, сохранившему ему жизнь.
Укус этой змеи убил бы его мгновенно; яд, попавший на кожу, отсрочил бы гибель на несколько мучительных дней. Кирл-анкешид прожигал человека насквозь. Поначалу тело корчилось в судорогах, потом наступала полная неподвижность, и жертва заживо сгнивала. Представив себя распростертым на камнях, Веррэн снова вздрогнул.
Зная от Сетвира, что Содружеству Семи и так хватает забот с хадримами и начавшим исполняться Пророчеством о Западных Вратах, Веррэн нахмурился. Его известие никого не обрадует. Маги Содружества были искренне убеждены, что кирл-анкешид остался лишь в воспоминаниях.
Преодолевая навалившуюся на него усталость, страж Миртельвейнского болота выпрямился, отряхнул плащ, взял посох и спихнул мертвую змею в воду. Но ей не суждено было опуститься на дно. Пока Веррэн,
