каждый, кто окажется непригодным для ратного ремесла, получит надел земли и пусть себе крестьянствует.
— Если мы вообще доберемся до Авенора, — ехидно проворчал Диган.
За все время пути он не услышал от своей изнеженной сестры ни одной жалобы. Сам же Диган пребывал в вечном раздражении. Вдобавок от пыли, поднимаемой колесами телег, копытами лошадей и сапогами солдат, у него нестерпимо чесались воспаленные глаза. После возвращения солнца весны стали более сухими. Если бы не обилие комаров и мошек, нынешний вечер вполне бы сошел за летний. Однако погода тоже не радовала Дигана.
— При такой скорости нашего перемещения, боюсь, нам придется пустить нармские ковры на шатры. Даже если мы и окажемся в Авеноре, вряд ли до зимних морозов нам удастся построить хотя бы арсенал, чтобы оружие не ржавело.
— В таком случае зиму ты проведешь вместе с Талитой в Эрдане, — ответил Лизаэр и лучезарно улыбнулся, зная, как больно его слова могут уколоть Дигана.
На принце не было ни его камзола, ни рубашки. Когда он вызвался помочь хозяйке таскать на коромысле ведра из маслобойни, крестьянка оглядела его наряд и покачала головой. Лизаэр, привыкший располагать к себе людей, покорно снял с себя дорогую одежду. Помощь его не была минутным развлечением скучающего аристократа; никто не смел упрекнуть его за расплесканное молоко. Сам Лизаэр ухитрился не забрызгаться и не запачкаться. Сейчас, голый по пояс, в своих облагающих замшевых штанах, расшитых мелким жемчугом, он выглядел ничуть не менее величественно, чем в полном королевском облачении. Нагнувшись, он достал из стоящего у ног мешочка очередной орешек.
В другом конце комнаты старшая хозяйская дочь сбивала масло, поедая глазами прекрасного принца. Время от времени девушка бросала колючие завистливые взгляды на рыжеволосую красавицу, по-кошачьи свернувшуюся возле его ног.
— Или возвращайся в Итарру, к своему верховному управителю, — предложил Лизаэр, раскусывая орешек и доставая ядро. Он намеренно дразнил Дигана, зная, что нервы у брата Талиты и так похожи на туго закрученную пружину. — Как только мы доберемся до поворота на Камрис, я выполню свое обещание и отправлю итарранских гвардейцев домой.
— Ты что, шутишь?
От резкого взмаха руки Дигана мешочек и орехи покатились по очажному половику прямо на янтарные угли.
— Ты взял на себя обязательство возродить город и…
— И что?
Лизаэр потянулся и поцеловал Талиту в щеку. Рыжеволосая красавица ушла, не дожидаясь, пока в закипавшем споре упомянут Повелителя Теней. Упреки Дигана ничуть не трогали принца.
— Мы в Тайсане. Мои предки правили здесь не один век.
— Потому-то мэр Эрданы и издал предписание схватить тебя и четвертовать!
Дигану, облаченному в бархат, было жарко, но он предпочитал потеть, нежели раздеться до пояса. Он видел, как деревенская девчонка глазеет на принца, и понимал, что она тут же сравнит его с Лизаэром. И сравнение будет не в его пользу.
— Безумцы из его окружения вышлют солдат, чтобы тебя растерзали еще на подступах к городу. Или ты думаешь, что городской правитель позволит тебе беспрепятственно проехать через Эрдану?
Лизаэр наградил Дигана осуждающим взглядом.
— Все эти люди — мои подданные, Диган. Не знаю, каким образом, но я должен миновать Эрдану и отправиться дальше. Возможно, солдатам и впрямь придется зимовать в шатрах, сделанных из ковров, и делать из тончайшего шелка заслоны от ветра. Но спешка мне претит. Я не намерен промчаться по своей земле галопом, не разобравшись в ее нуждах.
— Отправляйся в Ситэр вместе со своими королевскими принципами! Легче найти общий язык с каким- нибудь недоумком, чем с тобой!
Диган встал и направился к двери. Его шаги не сопровождались звоном шпор; этому мешали рассыпанные орехи. Ему хотелось поскорее остаться наедине с собой, чтобы дать выход накопившейся злости.
Кавалькада со скоростью улитки ползла в направлении Дишента. Дорога все так же вилась вдоль берега Инстрельского залива и была сильно изъезжена караванами дровосеков. Хотя снег давно сошел, борозды от саней глубоко врезались в землю.
На работных дворах Дишента сушили березовые бревна, отчего над домами вился черноватый дым костров, сложенных из сучьев и щепок. Гвардейцам Лизаэра приходилось ночевать между вязанок коры, приготовленной для дубилен, или под своими же телегами, стоящими среди штабелей необработанных досок. Ремесленники отнюдь не были в восторге от появления принца и откровенно плевали вслед его свите. Лизаэра это ничуть не трогало. Он нанес визиты в собрания гильдий и к городским властям. Золото сделало свое дело: офицеров принца разместили в сараях, где хранились ценные породы древесины. Изысканные манеры принца принесли ему благосклонность жен городских сановников.
Диган, как и его командиры, провел бессонную ночь, ожидая возможных стычек между горожанами и пришельцами. Однако глубоко укоренившаяся в этом городе ненависть к королевской династии, правившей Тайсаном, не перехлестнула границы словесных оскорблений.
Вскоре после аудиенции у властей Дишента Лизаэр повел свою кавалькаду дальше. Он горделиво ехал впереди, довольный произведенным впечатлением.
Диган не разделял его ликования. Поравнявшись с Лизаэром, он некоторое время ехал молча, потом сказал:
— Дишент тебе не Изаэр и не Эрдана, где несколько дорогих подарков могут вскружить головы.
Город с его лесопильнями и островерхими мельницами остался далеко позади. Впереди лежали многие лиги пути по низменным равнинам. Округлые, поросшие кустарником холмы скрывали развалины строений Второй эпохи, а по выщербленным древним аркам вился дикий виноград. Места эти пользовались дурной славой. По ночам, когда в низинах клубился туман, его сопровождали сотни светящихся точек, похожих на болотные огни. Здесь, если верить слухам, свободно разгуливали души давным-давно исчезнувших паравианцев. Любой горожанин старался как можно быстрее проехать этот отрезок дороги.
Сидя на взмыленном, забрызганном грязью коне, Лизаэр крепко держал поводья. Сзади слышались крики охрипших офицеров, пытавшихся выполнить приказ и остановить кавалькаду. Это удавалось им с трудом: суеверный страх гнал людей дальше.
Лизаэр сидел прямо, развернув плечи. На нем был плащ с капюшоном, скрепленный сапфировой заколкой. Принц глядел на клочья тумана и ждал.
— Нам пора объясниться, — наконец сказал он Дигану. — Я должен знать: ты со мной или против меня?
Диган не обращал внимания на мерзкий холод, пробиравший его до костей. Он изо всех сил пытался сохранить свою злость, ибо она позволяла противостоять глазам принца, пронизывающим его насквозь, до самого сердца. Затем он вдруг поддался напору чувств и признался в том, в чем совсем не собирался признаваться:
— Я боюсь за тебя, Лизаэр. Ты — наша единственная защита от Повелителя Теней. Только твой дар света способен противостоять его зловещей магии.
— Тогда перестань колебаться и начни по-настоящему мне доверять, — сказал ему Лизаэр. — Твое беспокойство передается другим и только подрывает боевой дух наших людей. Хуже того, оно идет на пользу нашему врагу. А ты знаешь, с какой безжалостной изощренностью он умеет пользоваться любой нашей слабостью.
На следующий день они достигли места, где этот путь пересекался с Большой Западной дорогой. Шел сильный дождь. Итарранские гвардейцы, лично отобранные Диганом для защиты Лизаэра Илессидского, получили приказ построиться в отдельную колонну и незамедлительно возвращаться в Ратан. Вопреки всем доводам разума и где-то вопреки самому себе, Диган руководил их прощальным построением.
Гвардейцы покинули кавалькаду. Дождь не только не желал прекращаться, но стал еще сильнее. Дигану то и дело приходилось отряхивать плащ от скапливающейся воды. Отфыркиваясь от серебристых
