Таэн встала, быстро натянула брюки и рубашку Эмиена, а поскольку было прохладно, накинула еще старую куртку Корли, вместо пояса стянув ее веревкой, на которой матросы с «Безлунного» на память завязали узлы. Серебристо-серое одеяние сновидицы лежало в кедровом сундуке с того дня, как Таэн вернулась на Имрилл-Канд. Эта мантия слишком явно напоминала здешним жителям, что дочь Марла стала колдуньей, всего за год превратившись из десятилетней калеки во взрослую женщину. Таэн давно привыкла к отчуждению, и все же эта новая преграда между нею и земляками не могла ее не мучить. Однако девушка не в силах была справиться с этой бедой, поэтому старалась просто не думать о ней.
Деловито расчесав волосы, Таэн заплела косы и спустилась по лестнице на кухню.
Мать, месившая тесто, сразу узнала ее шаги, хотя Таэн больше не подволакивала больную ногу. Не отрываясь от работы, вдова Марла крикнула дочери:
— Опять разгуливаешь босиком? Вот пропорешь ногу или простудишься, тогда не говори, что я тебя не предупреждала!
— Ну и кто из нас двоих ведьма? — Таэн с улыбкой спрыгнула с последней ступеньки. — Мои сапоги со вчерашнего вечера сушатся у печки, разве ты не видела их, когда разжигала огонь?
Мать фыркнула.
— Значит, опять бродила до рассвета, дочка? Негоже в темноте по холмам гулять, еще упадешь со скал!
Судя по запаху, первые буханки уже пропеклись. Таэн обернула руки полой куртки Корли и вытащила противень из печи.
— Знаю, знаю! — выпалила она, едва мать открыла рот, чтобы сказать, что так хлеб из печи не вынимают — можно обжечься.
В следующее мгновение Таэн торопливо поставила противень на стол и сунула в рот обожженный палец.
— Вот упрямая!
Вдова Марла оставила тесто подниматься и повернулась, вытирая руки о фартук. Раньше времени состарившаяся от горя, потерявшая и мужа и сына, она посмотрела на дочь, которую ваэре превратили в незнакомку.
— Опять идешь в холмы?
Таэн кивнула. Она предпочитала работать в одиночестве, чтобы не видеть, как знакомые с детства люди делают у нее за спиной знак, защищающий от злого колдовства.
— Может пойти дождь, — предупредила вдова Марла и погрозила Таэн, которая оторвала корочку свежеиспеченного хлеба и сунула в рот. — Ты уже слишком большая для таких штучек!
— Вот и кок на «Безлунном» то же самое говорил.
Таэн вздохнула, когда мама убрала от нее хлеб подальше; взамен ей предложили ячмень и копченую рыбу, но это было уже не так вкусно.
Девушка уныло ковырялась в тарелке, в который раз думая о грозящей Джарику опасности. Но здесь она ни с кем не могла поделиться своими тревожными мыслями. Весть о том, что Эмиеном овладели демоны, словно затянула весь дом паутиной, и Таэн старалась говорить только на самые обыденные темы.
— О чем это недавно кричал дядя Эвертт?
Вдова Марла разгневанно посмотрела в окно, выходившее в Крысиный переулок.
— Он хочет, чтобы бригантины Килмарка убрались из наших вод, кого бы они тут ни защищали. Я сказала, что, если он хочет поскандалить, пусть идет в таверну!
— А он не пошел, — догадалась Таэн без всякой горечи.
Жизнь дяди и раньше была нелегкой, а после того, как он лишился шлюпа, стала еще трудней.
На Имрилл-Канде ценилась любая еда, включая озимый ячмень. Таэн тщательно выскребла миску и завернула рыбу в платок, чтобы взять с собой.
— Если хочешь, я принесу к ужину душистые травы, — предложила она, вставая.
— Ты ведь сама знаешь, что к ужину не вернешься.
Вдова Марла вышла в кладовку и вскоре вернулась с корзинкой, а Таэн тем временем натягивала влажные сапоги.
— Возьми, дочка. Начинаются холода, как бы тебя не продуло.
Подняв голову, Таэн увидела, что мать протягивает ей плащ из тончайшей козлиной шерсти, коричневый с синей каемкой. При виде такого богатого подарка девушка лишилась дара речи — она лучше многих других знала, как туго с деньгами у ее родных. Таэн пристально посмотрела на мать, и ее первый восторг уступил место тревоге: разве они могли позволить себе такую роскошь?
Вдова Марла заметила колебания дочери и нахмурилась:
— Что, недостаточно шикарно для тебя?
Таэн заставила себя весело улыбнуться:
— Что ты, вовсе нет! Но я уж испугалась, что ты его украла! — и, чтобы не расплакаться, крепко обняла перепачканную мукой женщину.
— С ткачом я рассчиталась деньгами, которые заработала вязанием свитеров, — призналась вдова Марла. — Против этого Эвертт не сможет возразить! А я буду крепче спать, зная, что моей девочке не приходится носить обноски всяких там пиратов.
Таэн отскочила.
— Это ты про Корли? — изумленно сказала она и чихнула, когда ей в нос попала мука. — Он лучший капитан Скалистой Гавани, а не «всякий там пират»!
— Иди, — велела мать. — Беги давай, пока я тебя не отшлепала за отломанную горбушку!
И она вытолкала Таэн за дверь, на мокрые камни Крысиного переулка.
Девушка погладила свой новый плащ и улыбнулась с нежностью, которая покоряла сердца самых суровых капитанов Килмарка.
— Спасибо, мам! — крикнула она, застегивая плащ простой медной брошкой.
Дверь приоткрылась, в руки ей пихнули завернутую в платок рыбу.
— Ты забыла свой обед, — сказала вдова Марла и быстро захлопнула дверь, но дочь успела разглядеть стоящие в ее глазах слезы.
Таэн в который раз подумала о том, насколько изменилась ее жизнь с тех пор, как она попала на остров ваэре. Она вернулась домой, но Имрилл-Канд казался ей теперь совсем другим, здешняя каждодневная борьба за существование была ей почти чужда. Девочкой она мечтала поправиться, чтобы выходить на лов на рыбацком шлюпе; если бы она тогда знала, что ей суждено будет стать волшебницей, ученицей ваэре!
Холодный ветер морщил лужи в Крысином переулке; колокольчики-талисманы настойчиво звенели, напоминая, что скоро осень.
Таэн подобрала края развевающегося плаща и спустилась с крыльца. Она прошла мимо лотков рыбного рынка, доков, гостиницы «Бочка рыбака» и в сопровождении стаи крикливых чаек двинулась по извилистой тропке между разложенными для просушки вонючими сетями. Дальше начиналась козья тропа, которая вела на верхние луга и скалистые вершины холмов.
Чайки улетели к морю, а Таэн стала быстро подниматься по тропке, по которой когда-то ковыляла с таким трудом. Черепичные крыши домов внизу становились все меньше, вершины скал укрывали растрепанные облака. Наконец девушка облюбовала подходящее местечко и уселась на траву, слушая шум ветра и далекий звон колокольчиков.
Она смотрела на серебристую воду гавани, в которой виднелось лишь несколько рыбацких лодок да мачты патрульного корабля из Скалистой Гавани. Зная, что ее охраняют бдительные воины, Таэн закрыла глаза.
Чем больше девушка набиралась опыта, тем легче ей было управлять своим магическим даром. Спустя несколько мгновений перед ее мысленным взором перестали стоять гавань и деревня, а вместо них появились совсем другие образы.
Еле заметные точки в море превратились в суда, на которых работали рыбаки. У каждого из этих людей были свои заботы и мечты, свои желания и надежды — все то, из чего и состояла человеческая душа. Таэн могла рассматривать души людей с таким же интересом, с каким архивариус изучает книги, но на сей раз она не задержалась на рыбацких судах, а устремилась дальше — в море, лежащее за Диким Хэллом и
