А Надежда ничего не может объяснить им, она забыла все человеческие слова, только повторяет, рыдая:
– Наши! Наши! Наши!
Кричит и машет руками, словно ее могут увидеть. Впрочем, может быть, видят. Слышат во всяком случае и настраиваются на их волну. В ушах грохочет чужой, необычно явственный голос:
– Привет, товарищи! Ваши испытания кончились. Кто вы такие? Не команда ли 'Джордано Бруно'?
– Наши, наши! - шепчет Надежда и глотает сладкие слезы.
Ренис - он уже оказался рядом - отвечает за нее:
– Да, мы из команды 'Джордано Бруно'. Нас трое осталось в живых: Ренис Эрнест, Нечаева Надежда, Ренис Роберт.
– Поздравляем вас, товарищ Ренис, - говорит другой голос, уже не по-русски, на родном языке дяди и племянника.
– О, тут мои соотечественники! - радуется Ренис. - Опять смешанная экспедиция.
– Тут все наши соотечественники, - отвечают ему. - Наша родина уже три года назад вошла в Союз Коммунистических Стран. Уже три года у коммунистов большинство в парламенте. Мы тоже ввели бесплатный транспорт и бесплатное питание. Скоро отменим деньги…
Надежда улыбается сквозь слезы. Едва ли это приятное известие для Рениса. Впрочем, не хочется даже думать о нем. Пришли свои, родные, правильные люди, понимающие, что лучшая мечта - это коммунизм, а золото - только металл, тяжеловесный, желтого цвета, электропроводный и химически инертный, не окисляющийся на воздухе.
С каким-то непостижимым спокойствием следила она, как маневрирует планетолет, приноравливаясь к скорости астероида, как открывается черный люк и оттуда выбрасываются люди в скафандрах… как они плывут над котловиной, гася скорость ракетными пистолетами. Следила без нетерпения, радость ее была безмерна, нечего было прибавить к ней.
Потом что-то звонкое упало на шлем. Она оглянулась и увидела смешную картину. Ренис рвал золотые ленты-проводники и бросал их в небо, видимо, хотел выкинуть в пространство. Пусть пропадает золото, если оно не нужно на Земле! Но сил у него не хватало. Обрывки лент, покружившись, плавно возвращались на астероид. Ренис ловил их, отталкивал, размахиваясь, бросал снова. Все пространство над котловиной наполнилось золотым серпантином…
В Средней Европе есть старинный городок с остроконечными готическими башнями, островерхими черепичными крышами, каменными мостами, руинами и водопадами в парке. Жить в старых домах не слишком удобно, но городок сохраняется только для туристов, для любителей старины. И каждому приезжему среди прочих достопримечательностей показывают рослого старика, который ровно в полдень ежедневно гуляет по главной улице, постукивая резной тростью.
– Знаменитый космонавт, золотая ракета в петлице, - шепчут гиды почтительно. - Здешний уроженец, потерял здоровье на Юпитере. Сейчас на отдыхе, пенсионер.
Старик величественно кивает незнакомым туристам, его глаза скользят поверх голов, по домам, по зеркальным окнам витрин. Если бы был прибор, читающий чужие мысли, то туристы услышали бы странные рассуждения.
'Всю эту витрину я купил бы за один золотой лист, - думает старик. - За десять листов купил бы тот живописный холм, на нем поставил бы виллу. За двадцать листов купил бы этот нелепый мост с каменными балясинами, снес бы его, другой построил. И купил бы весь городок и не пускал бы сюда развязных ухмыляющихся парней. А ту хорошенькую девушку я купил бы за лимузин - всего один золотой лист'.
Он шагает, прямой, суровый, неприступный, горько улыбаясь.
Не продается! Ничего не продается за золото! Обмануло его провидение.
Старик совсем одинок, племянник никогда не навещает его… Он даже переменил фамилию. Да, вы догадались, он - Роберт Нечаев, один из прославленных братьев Нечаевых, исследователей Плутона. Недаром астронавты величают Плутон 'Нечаевским огородом', так много интересного нашли там Вадим и Роберт.
Возвращаясь на Землю, оба Нечаева первым долгом спешат в Саратовскую область. Там на Волге, повыше Вольска, есть интернат, обыкновенный интернат номер 44. А в интернате названые братья ищут строгую женщину в белом халате - детского врача, распорядительницу уколов, прививок и таблеток, хозяйку солнечных и воздушных ванн.
У нее тоже есть золотая ракета, - однако докторша не носит ее в петлице, предпочитает хранить в шкатулке. Но разве скроешь что-нибудь от ребят? Все видят, что к доктору приезжают сыновья-космонавты, все знают, что Надежда Петровна сама провела в космосе десять лет.
И всякий раз перед праздником во врачебный кабинет является делегация старшеклассников:
– Тетя Надя, у нас торжественный вечер, мы просим вас выступить. Расскажите что-нибудь про планеты.
Но Надежда Петровна отказывается наотрез:
– Не буду в праздник вспоминать такое мрачное. Космос, дети, труден, опасен, иногда жесток к людям. Лучше живите на доброй милой Земле.
Однако юных энтузиастов не испугаешь опасностями.
– Тетя Надя, ваши сыновья летают же…
– Летают, потому что надо. Если надо, значит надо.
'Надо', как прежде, ее любимое слово. Надежда Петровна произносит его со вкусом. Звучит оно так же твердо и убедительно, как на астероиде. И старая докторша не знает, что многие ребята зовут ее за глаза 'тетей Надой'. Даже вожатые командуют:
– Выходи строиться, ребята! Тетя Нада велела идти на укол.
– Ой, не могу, у меня под лопаткой болит!
– Тетя Нада велела. Если надо, значит надо.
Все эти подробности я прочел только в рассказе. В газетах ничего такого не было. Возможно, Надежда Петровна щадила Рениса, не жаловалась на его поведение.
А в десятитомной 'Истории покорения космоса' краткое изложение событий заканчивалось так:
'Четырехлетнее пребывание людей на астероиде сыграло большую роль в деле изучения пояса малых планет. На осколки Фаэтона были направлены многочисленные экспедиции, собравшие ценные памятники материальной культуры. Благодаря этому в настоящее время мы знаем о Фаэтоне не меньше, чем о Древнем Египте и Ассиро-Вавилонии. К сожалению, так и не удалось выяснить, от какой причины погибла эта планета.
Вместе с тем крушение планетолета 'Джордано Бруно' выявило недостатки в организации межпланетной службы. Международная комиссия, расследовавшая обстоятельства катастрофы, вынесла рекомендации:
Усилить исследовательскую работу в области дальних радиопередач, дабы обеспечить надежную радиосвязь, хотя бы в пределах орбиты Сатурна.
Составить подробные карты пояса астероидов, для чего форсировать расширение радиообсерватории на Марсе. Отметить, что именно эта обсерватория приняла первые сигналы SOS с астероида Надежда.
Ускорить работу по созданию надежных катализаторов, способных на любом небесном теле извлекать кислород и питательные вещества из горных пород.
Категорически запретить полеты одиночных ракет в областях пространства, не обеспеченных надежной радиосвязью. В дальние рейсы направлять только эскадрильи ракет, способных оказать взаимную помощь'.
И вот пять веков спустя на астероид Надежда высадился наш летучий отряд.
Отряд мусорщиков вселенной.
Мусорщиками называют нас грубовато и дружелюбно. Да, мы подметаем пространство и гордимся нашей 'грязной' работой. Ведь и Маяковский, поэт революции, живщий в том же веке, что и Надежда Нечаева, с гордостью называл себя ассенизатором. Мы - ассенизаторы космоса.
