И она мне сказала: «Устал? Отдохни — я сменю». Все в порядке, на месте. Мы едем к границе. Нас двое. Тридцать лет отделяет от только что виденных встреч. Вот забегали щетки, отмыли стекло лобовое. Мы увидели знаки, что призваны предостеречь. Кроме редких ухабов ничто на войну не похоже. Только лес молодой, да сквозь снова налипшую грязь Два огромных штыка полоснули морозом по коже, Остриями — по мирному кверху, а не накренясь. Здесь, на трассе прямой, мне, не знавшему пуль, показалось, Что и я где-то здесь довоёвывал невдалеке. Потому для меня и шоссе, словно штык, заострялось, И лохмотия свастик болтались на этом штыке. Песня о моем старшине Я помню райвоенкомат. «В десант не годен. Так-то, брат. Таким как ты, там невпротык…» и дальше — смех. «Мол, из тебя какой солдат, тебя — так сразу в медсанбат…» А из меня такой солдат, как изо всех. А на войне, как на войне. А мне и вовсе, мне — вдвойне. Присохла к телу гимнастерка на спине. Я отставал, сбоил в строю. Но как-то раз в одном бою, Не знаю чем, я приглянулся старшине. Шумит окопная братва: «Студент, а сколько дважды два? Эй, холостой! А правда графом был Толстой? И кто евоная жена?…» Но тут встревал мой старшина: «Иди поспи, ты ж не святой, а утром — бой». И только раз, когда я встал Во весь свой рост, он мне сказал: «Ложись!..» — и дальше пару слов без падежей. «К чему те дырка в голове?!» И вдруг спросил: «А что, в Москве Неужто вправду есть дома в пять этажей?…» Над нами шквал. Он застонал, И в нем осколок остывал, И на вопрос его ответить я не смог. Он в землю лег за пять шагов, За пять ночей, и за пять снов, Лицом на запад и ногами на восток. Черные бушлаты Посвящается Евпаторийскому десанту
За нашей спиною остались паденья, закаты, Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлет! Мне хочется верить, что черные наши бушлаты Дадут нам возможность сегодня увидеть восход. Сегодня на людях сказали: «Умрите геройски!» Попробуем, ладно, увидим, какой оборот. Я только подумал, чужие куря папироски: Тут кто как сумеет, мне важно увидеть восход. Особая рота — особый почет для сапера. Не прыгайте с финкой на спину мою из ветвей. Напрасно стараться, я и с перерезанным горлом Сегодня увижу восход до развязки своей. Прошлись по тылам мы, держась, чтоб не резать их сонных, И тут я заметил, когда прокусили проход: Еще несмышленый, зеленый, но чуткий подсолнух Уже повернулся верхушкой своей на восход. За нашей спиною в шесть тридцать остались, я знаю, Не только паденья, закаты, но взлет и восход. Два провода голых, зубами скрипя, зачищаю. Восхода не видел, но понял: Вот-вот и взойдет. Уходит обратно на нас поредевшая рота.
