– Это может означать следующее: серебро, к тому же, судя по всему, заговоренное, служит барьером, запечатавшим зло. Само зло никуда не делось – оно прячется в темной глубине его души и сейчас в ярости мечется, терзая его светлую сторону. Злой след, оставленный на бумаге, словно подал знак потаенному злу. И только магическое серебро в голове этого мальчика не дает случиться чему-то страшному…
– Кто же ты такой… – пробормотал сыщик. – И зачем тебя подобрал Хорос? Хоть он-то знает о тебе правду?..
Он смотрел на жалкого, содрогающегося Гильзу, словно на совершенно незнакомого человека. Да так оно, наверное, и было.
– Он может быть кем угодно, – заметил маг. – Ведь пуля намертво перекрыла доступ к опасным воспоминаниям.
– Может, он и впрямь оборотень? – боязливо предположил детектив.
– Вряд ли. Оборотня такая пуля убила бы. Скорее всего, он просто человек с прошлым.
– А можно ли узнать это самое его прошлое? – жадно спросил Хитрук.
– Можно, – кивнул маг. – Но только если он сам захочет этого. Без его согласия нельзя ворошить память.
– Жаль, что без этого не получится! – разочарованно воскликнул детектив, разглядывающий лицо практиканта, словно заспиртованного диковинного монстра из кунсткамеры.
Талерон пристально посмотрел на сыщика:
– Вот этим мы с тобой и отличаемся, ИО. Мне бы и в голову не пришло копаться в его памяти без собственного его же согласия.
– А если это ради интересов дела? – возразил Хитрук. – Ради безопасности целого мира?
– Мы скажем ему, и он решит сам.
– Решит… – проворчал детектив. – Когда это случится, если он, вон, валяется без задних ног…
– Тогда не будем терять времени, – ответил Талерон.
Он подошел к столу и стал неторопливо перекладывать книги, пока не добрался до огромной инкунабулы с замком на медном переплете. Прямо из воздуха маг извлек ключ и отпер ее. Отщелкнув застежки, раскрыл книгу и принялся листать страницы.
– Потаенное зло… – приговаривал он. – Знаком я с такими вещами. В каждом из нас прячутся две стороны, черная и белая, да только у большинства перемешаны они в один-единственный, неприметный серый цвет.
– А такой нормальный парень вроде, – качал головой Хитрук.
– Скажи спасибо этой пуле, – отозвался маг. – Это она сделала его таким, навсегда отрезав от прошлого.
Правда, трудно защититься от таких вот внезапных всплесков. Их может вызвать все, что хоть как-то напомнит о прошлом.
– Ладно, ворошить прошлое будем на досуге, – решил сыщик. – Сейчас же надо просто поставить его на ноги.
– Этим я и занимаюсь, – откликнулся Талерон.
Палец его уткнулся в страницу, губы беззвучно шевелились, проговаривая текст. Маг взмахнул руками – и пустой стеклянный шар перед ним наполнился вдруг густым фиолетовым дымом. Дым побежал через прозрачный змеевик, а Талерон уже творил новые чудеса. Ожили вдруг тяжелые каменные ступки, с деревянных ящичков сами по себе срывались крышки, и содержимое устремлялось в ступки и реторты. То и дело вспыхивало пламя. Создавалось впечатление, что на этом огромном столе заработала вдруг небольшая химическая фабрика.
Но Талерона, вроде бы, не интересовало происходящее – все шло как бы само собой. Маг прошел вдоль стола и остановился у одной-единственной склянки, над которой завис кончик длинной стеклянной трубки, идущей из гущи всего этого алхимического хаоса.
Сыщик неуверенно топтался у него за спиной.
– Надеюсь, ты не держишь на меня зла? – чуть заискивающе сказал Хитрук. – За тот случай…
– И часто тебе приходится извиняться? Принимает ли твои извинения наша славная Инквизиция?
– Ты и про это знаешь? – детектив скривился. – Это просто нелепое совпадение. Так же и с тобой получилось. Ну, не хотел я тебя подставлять…
– Череда нелепых совпадений становится нелепой закономерностью, – спокойно сказал Талерон. – Впрочем, тебе этого не понять: ты себя одного видишь в центре целой вселенной.
– Да что ты такое говоришь! – возмутился ИО. – Я альтруист по натуре и на все готов ради клиента!
– Ну, конечно! Даже облапошить ради него клиента поплоше.
Хитрук сконфуженно замолчал. Еще не скоро было суждено разрешиться их давнему спору.
На срезе трубки медленно собиралась капля густой темной жидкости. Капля постепенно увеличивалась, наливалась и нетерпеливо дрожала. Наконец, набухнув до предела, она медленно поползла вниз и звонко шлепнулась в склянку.
В тот же миг алхимическая вакханалия прекратилась: от дыма, гари и разноцветных препаратов даже следов не осталось. Маг взял склянку и направился с ней к стонущему в бреду практиканту. Встал у изголовья и опрокинул сосуд над его головой. Пока на краю собиралась все та же темная, как смола, капля, он тихо бормотал заклинания, свободной рукой совершая сложные пассы.
Хитрук на всякий случай отошел на пару шагов назад.
Капля сорвалась с края склянки и упала точно в середину лба больного. Пшик! – и черная жидкость исчезла, то ли растаяв, то ли впитавшись в кожу.
– А-а-а… – Гильза протяжно вдохнул и открыл глаза.
– Вот и все, – удовлетворенно сказал маг, чуть отходя, но не переставая любоваться результатами своей работы.
Гильза легко поднялся и сел, недоуменно озираясь и моргая.
– Где это мы? – спросил он, глядя то на сыщика, то на мага.
– У меня в гостях, – Талерон внимательно изучал «пациента». – Скажи, юноша, помнишь ли ты, что видел сейчас во сне?
– Так я уснул? – юноша наморщил лоб. – Я ничего такого не помню… Нет, не помню. Может, я что и видел, но…
Он замолчал: лицо его исказила гримаса боли.
– Говори! – приказал маг.
– Я помню только страх, – сказал Гильза, нервно ерзая на лавке. – Было очень страшно – вот и все, что я помню. Или вы мне не верите?
– Верим, верим, – успокоил его маг. Задумчиво поглаживая бороду, он медленно прошелся по залу. Взгляд его скользил по серым стенам, словно окружали мага не скучные камни, а бескрайняя даль. Внезапно Талерон поднял посох, задумчиво начертил в воздухе одному ему понятный символ – огненный след рассыпался ослепительными искрами – и посмотрел на Гильзу. Тот поежился под этим всепроникающим взглядом.
– Я должен сказать тебе одну вещь, – произнес маг. – Хотя у тебя и было какое-то прошлое, то самое, что стерто у тебя из памяти, ты только начинаешь жизненный путь. Я вижу: у тебя впереди множество интересных событий, побед и опасностей. У тебя будет много друзей, но еще больше – врагов. Ты должен запомнить главное.
Талерон помолчал немного, глядя Гильзе в глаза, так, словно в глазах его он видел бесконечность.
– Твой главный враг – в тебе самом. Он надежно заперт, и до поры до времени его можно не опасаться. Но враг этот коварен: он всегда будет пользоваться твоим страхом. А потому, сопротивляясь невзгодам, борясь с внешними недругами, будь осторожен – именно в такой момент твой главный враг захочет нанести удар.
– И что же, мне никогда от него не избавиться? – тихо проговорил Гильза. – Я обречен?
Опершись обеими руками на посох, Талерон нахмурился и отвел взгляд:
– Я мог бы тебе сказать: все обойдется. Веди тихую и спокойную жизнь, без взлетов и падений – и тогда черная неизвестность в тебе будет дремать до самой смерти…
Он словно нехотя вновь посмотрел на юношу и добавил:
