И едва удержал возглас проклятия.
Даже в худших предположениях нельзя было вообразить того, что предстало сейчас его взору. Он ожидал увидеть все тот же огромный, но вполне уже знакомый лагерь мутов, который с тем или иным успехом можно было бы обойти или, на худой конец, прорваться через заслоны с боем.
Но внизу царило что-то невообразимое. Мутов было не просто много. Их было море. Не было в происходящем той обычной для нео расхлябанности и беспечности. Даже отсюда было видно, что все они разбиты на группы — десятки, сотни, тысячи — и все поголовно вооружены. Слышались вопли десятников, приводивших рядовых в чувство, обильно раздавались затрещины. Над сотнями проплывали уродливые «вымпелы» и «знамена» из костей, черепов и звериных хвостов.
Не было и малейшего сомнения: Ззарги готовились к войне.
— Вот, черт… — пробормотал Книжник, поплотнее вжимаясь в крышу. Бегло оглядел местность: как там малец с депешей — успел ли прошмыгнуть? Хотя, если бы он попал в лапы нео, наверняка такой шухер поднялся бы, что мама не горюй. Очень хотелось верить, что юркий парнишка уже где-то на пути к Кремлю. И без чертовых нео у него предостаточно вариантов сгинуть по дороге — даже думать об этом не хотелось… И вот вопрос: куда же собирается переть вся эта силища, да еще с таранами и штурмовыми лестницами в придачу?!
Вариантов немного.
Они идут на Кремль.
С досады Книжник заскрежетал зубами: если бы он не поторопился с гонцом, можно было бы предупредить…
Стоп! Предупредить о готовящемся кремлевских — значит обречь вестов: князь никогда не вышлет дружину при таком раскладе. Тут уж одно из двух: либо своих спасать, либо чужаков. И выбор здесь очевиден.
Очевиден для Кремля. Но уже не для него, Книжника.
— Вот, блин!.. — чуть не плача, прошептал он. Бывают же в жизни ситуации, когда любое решение, какое бы ты ни принял, — заведомо неверно.
Наглядевшись вволю на нео, распаляющих себя пред походом под грохот боевых барабанов в каком- то диком, животном танце, Книжник стал медленно отползать назад. Нужно было придумывать новый вариант спасения. Была, конечно, надежда на то, что армия нео вскорости свалит отсюда в полном составе, и тогда можно будет спокойно выбраться из этой ловушки. Надо только переждать, посидеть тихонько- тихонько…
И в этот момент там, в глубине этого кирпичного колодца, истошно заорал младенец. То ли акустика двора была такова, то ли глотка у орущего была поистине луженая, да только эхо разносило детские вопли с такой силой, будто не ребенок это был, а половозрелый, охочий до спаривания нео. И тут же, словно по команде, к «солисту» подключился целый хор маленьких вестов.
Вот это и был финиш. По ту сторону стены явно услышали непривычный звук — и на мусорную кучу с противоположной стороны шустро полезло несколько мутов-разведчиков.
— Ну, понеслась… — пробормотал Книжник, припадая к диоптрическому прицелу. До карабкающихся было не больше двух десятков шагов — идеальное расстояние для бесшумной арбалетной стрельбы.
Первого нео он сбил, едва тот пересек мусорную «вершину», так что труп покатился внутрь двора, и следовавшие за ними ничего не поняли. Так, планомерно, одного за другим удалось уложить пятерых.
Но потом всполошились десятники. И вверх полезла настоящая, до зубов вооруженная орава. Книжник лихорадочно забивал в бункер оставшиеся болты, понимая, что долго так продолжаться не может. И уже через несколько секунд сам кубарем летел вниз — чтобы занять оборону вместе со своим народом…
Что?! Неужто он так и подумал — «своим»?!
Это было странное чувство — но он был готов умереть за них — чужих, в общем-то, людей, более того — бывших врагов. И дело было не только в обещании, данном Зигфриду. И даже не в Хельге… А может, черт возьми — все было именно в ней!
Беженцы сгрудились тесным кольцом вокруг павильона метро. Подростки с трудом удерживали оружие отцов, женщины ощетинились гибкими клинками. Не слишком серьезная угроза для армии нео.
А муты уже вовсю перли — через мусорный «перевал», через какие-то боковые, сквозные лазы, выпрыгивали из пустых дверей и окон. Они быстро оценили ситуацию и теперь приближались с мерзкими ехидным улыбочками, даже облизываясь от предстоящего удовольствия. Для нео «белая баба» — трофей лучше не придумаешь. Так сказать, товар двойного назначения: сначала насиловать, пока не окочурится, потом сожрать. Мечта садиста. А тут еще и дети…
Едва эти мысли мелькнули в голове Книжника, палец сам вдавил спусковую скобу — первый болт ушел в ближайшую ухмыляющуюся уродливую морду.
— Назад, в метро! — заорал Книжник.
Некоторое время люди колебались. Возможно, смерть в бою — но здесь, наверху, под синим небом — казалась им предпочтительнее затхлой и такой же гибельной темноты.
— У нас нет другого выбора, — крикнул Книжник. — Все в метро! Уходим!
Люди разом ринулись к черным провалам дверей, но тут же оттуда раздался истошный женский визг. Следом еще один крик и еще, а после — жуткое утробное рычание, вперемежку с громким, отвратительным чавканьем.
Люди отпрянули в ужасе: оттуда, из мрачной глубины, на них перли подлинные хозяева этого подземного ада — кошмарные гибриды насекомого и человека. Руконоги не стремились выбираться на свет: в создавшейся тесноте и давке им было удобно хватать и утаскивать в свой темный мир самых слабых и беззащитных.
Это была худшая ситуация, какая только могла сложиться в их положении, — оказаться меж двух огней, в окружении врагов, которые стоили друг друга. Дело оставалось лишь за выбором смерти. Хуже всего было то, что Книжнику с его арбалетом было не пробиться сквозь толпу, туда, где пиршествовали руконоги. И тогда, в полнейшем отчаянии, он заорал:
— Вперед!!! За мной! Чтоб вас всех, м-мать…
Он бросился на наступающих нео, уже не жалея зарядов, обильно расстреливая оставшиеся болты. Страх в нем смешался с отчаянной решимостью — и в эту минуту он готов был броситься грудью на острые копья и ржавые заточки мутов. Вслед за ним в атаку бросились мальчишки, самому старшему из которых было лет четырнадцать. Они бились яростно, как взрослые, — но куда им было до звериной мощи мутов! Двое сразу полегли от ловких ударов заточек, еще трое, раненые, пытались оттащить упавших товарищей.
Это была не битва, это была агония.
И потому, когда арбалет защелкал вхолостую, не оставалось ничего, кроме как мысленно прочитать прощальную молитву с пожеланием покарать все это нечистивое вражье семя…
И с последним словом, обращенным к Всевышнему, арбалет вдруг изрыгнул поток разящего грома и целый веер молний, что принялись обращать ухмыляющихся тварей в клочья разлетающегося мяса…
Книжник орал в каком-то боевом исступлении, не понимая, что происходит, как он может разить врагов из разряженного оружия, а громы и молнии продолжали настигать напиравших нео, и вскоре наступавшая толпа превратилась в жалкие ручейки спасающихся бегством…
В один миг это безумие прекратилось. Книжник с изумлением оглядывал свое оружие, ощущая какое- то дикое дежавю…
Вроде того случая — с собакой кио.
Он резко обернулся.
Оттуда, со стороны арки, широким полукругом, хищно пригнувшись, приближался знакомый крупный силуэт с металлическим отливом, заставляя и без того напуганных беженцев в страхе податься назад.
— Лого?! — сами собой прошептали губы.
Взгляд тут же уперся в дымящиеся стволы под брюхом железного монстра. Теперь «Раптор» не выглядел таким уж стремительным и легким: к барабанной пушке под брюхом присоседилась еще одна, точно такая же, на боках же повисли объемистые черные контейнеры с боеприпасами. Резко повернувшись, «Раптор» вдруг выпустил пару коротких, грохочущих очередей в глубину павильона станции: оттуда снова
