— Лучше положу их в сейф, — сказал он. — Не хочу, чтобы слуги видели их.
Он вышел в вестибюль, открыл дверь кабинета и вошел туда, механически щелкнул выключателем, забыв, что в настоящее время замок был лишен электрической энергии.
Дик вернулся назад и, захватив свой фонарь, прошел к письменному столу Гарри. Конверт лежал на том же месте, и он сунул его в карман.
В ту же минуту он почувствовал струю холодного ветра, дувшего неизвестно откуда.
Дик направил свет фонаря на окно. Одно из них в углу комнаты было открыто. Штора сорвана и лежала на полу.
Дик вернулся к двери и тихо позвал Путлера, который немедленно присоединился к нему.
— Здесь кто-то побывал, — произнес он, увидев сорванную штору и согнутый карниз.
Стало ясно, каким путем неизвестный проник в библиотеку.
Кусок карниза был выломан. Влезавший в окно, очевидно, сорвался и, ухватясь за штору, чтобы избежать падения, сломал карниз.
— Я был здесь всего десять минут тому назад, и окно было заперто, — заметил Путлер.
— Злоумышленник, может быть, не ушел далеко, — задумчиво произнес Дик. — Интересно знать, что он забрал отсюда?
Он осмотрел стол.
Очевидно, ночной посетитель не открывал ни одного ящика, да если бы даже и сделал это, его хлопоты не увенчались бы успехом, потому что Дик очистил ящики стола от документов еще утром.
Обходя комнату, Путлер в недоумении остановился.
— Откуда это здесь? — спросил он.
То была складная лестница, одна из двух, составляющих принадлежность библиотеки, с их помощью доставали книги с верхних полок.
— В последний раз я видел ее, когда она стояла в углу комнаты, — произнес Дик.
Он осветил своим фонарем полки, рассчитывая увидеть пустое место в длинной линии книг.
При этом луч света прошелся по тому месту, где находился портрет графини Челсфорд.
Дик осветил золоченую раму, уловил рисунок белой руки, и вдруг что-то заставило его снова вернуть луч света на портрет.
В ту же минуту детектив тихо свистнул.
Сам же Дик стоял молча, луч света дрожал: в том месте, где раньше было лицо женщины, теперь зияла пустота.
Лицо и плечи портрета были вырезаны напрочь, и рваные лохмотья полотна показывали, что сделано это было неопытной рукой.
Оба мужчины не обменялись ни словом до тех пор, пока не вернулись в маленький кабинет, и там Путлер угрюмо взглянул на своего компаньона.
— Как вы объясняете себе все это?
— Бог знает, — прошептал Дик.
Дверь в парк была заперта, и Дик отдернул закрывавший ее занавес.
— Мне кажется, нужно выйти наружу, но едва ли мы что-нибудь найдем.
— Подождите, я допью кофе и выйду вместе с вами, — ответил Путлер. — Да, Алсфорд, никогда еще в жизни я не чувствовал себя таким бодрым. Часа через два начнет светать. Подождите…
Он вывернул фитиль керосиновой лампы, принесенной им из кухни, дунул в стекло, и комната погрузилась во тьму.
— А теперь отдергивайте занавес и выходите наружу, если вам так этого хочется, — произнес он.
Дик выглянул наружу. Кругом было тихо, луна мирно освещала окрестности.
Он встал на пороге, и на него пахнуло свежестью и туманом рассвета.
Он только хотел перешагнуть через порог, когда огромная рука Путлера удержала его за плечо.
— Подождите, — снова прошептал он.
Дик застыл на месте.
— Я ничего не вижу, — произнес он.
— Слух и обоняние — два главных моих достоинства, — сказал Путлер, — понюхайте-ка, чем пахнет в воздухе.
Дик втянул в себя свежий утренний воздух.
— Ничего особенного…
— Пойдемте со мной.
Они прошли до конца здания, и там детектив остановился снова.
— Понюхайте еще раз, — произнес он.
Дик понюхал снова и уловил слабый запах, как будто бы аромат какого-то цветка, к тому же ему знакомого.
— Кто в этом доме курит надушенные сигареты? — спросил Путлер, и Дик вздрогнул от неожиданности.
— Гарри.
— Ваш брат?
В предрассветном полумраке глубоко сидящие глаза Путлера пытливо взглянули на собеседника…
— Впрочем, это, конечно, не значит, что он сам курил их. Где он держал их?
— Обычно они были в библиотеке.
При помощи карманного фонаря Путлер принялся осматривать почву.
Через несколько секунд он что-то нашел и поднял с земли.
Это была наполовину выкуренная сигарета с пробковым мундштуком.
— Ага, — пробормотал Путлер, усердно продолжая свои розыски, не приведшие, впрочем, больше ни к какому результату.
Когда они возвращались, их окликнул один из полисменов:
— Стой! Кто идет?
Они пошли по направлению голоса и скоро увидели свет фонаря.
По словам полисмена, он никого не видел, но слышал голоса.
— Кто-то из них смеялся. Сначала я подумал, что это вы, сержант, но во второй раз кто-то так ужасно расхохотался, что мне стало не по себе.
— На ваш оклик был ответ?
— Нет, вскоре голоса смолкли, и я уже не мог услышать женского голоса…
— Женского голоса? — быстро переспросил Дик. — Вы уверены, что не ошиблись?
— Могу в этом поклясться, — ответил полисмен. — Сначала я услышал женский голос, потом смех мужчины. Голоса замолкли сразу же после того, как я зажег свой фонарь.
— Откуда они доносились?
Полисмен указал направление — голоса слышались со стороны луга, лежащего перед развалинами аббатства. Налево от луга находилось несколько домиков, населенных рабочими замка, там жили два сторожа и кучер.
На этом самом лугу один из напуганных сторожей и увидел в первый раз черного аббата.
— Куда удалились эти голоса — в сторону развалин или же к реке? — спросил Путлер.
— Не знаю, — сказал полисмен. — Они могли двигаться как в одном, так и в другом направлении, не могу утверждать наверняка…
— Это самое удивительное происшествие за все время, — заметил сержант, пока они шли по пути, указанному полисменом.
Достигли реки, поднялись по холму и оказались недалеко от руин аббатства — в ста шагах. Но не было никаких признаков присутствия мужчины и женщины. Ни с чем повернули они обратно. Несмотря на то, что Путлер хвастался своей бодростью, ему пришлось признаться, что он нуждается хотя бы в непродолжительном сне.
Дик остался наедине со своими думами.
К рассвету он тоже шатался от усталости.
В шесть часов утра первые из слуг поднялись на нога, и густой дым лениво повалил из кухонных
