— Теперь мы хотя бы будем знать, где что. Некоторые аномалии не сразу на глаз опознаешь.
— Это нам как-то поможет? — дрожа всем телом, спросил Ботаник.
— Я надеюсь. — Цыган вслушался. Он не успел запомнить все сигналы, приходилось полагаться на удачу, а этой капризной даме лишний раз лучше не доверяться. Но когда выхода нет…
— Что с ним будет, если он в аномалию попадет?
— Он вживил себе артефакты — видимо, все те, которые снижают урон от разных аномалий. Ты работал на Янтаре, не хуже меня должен знать. — Рамир быстро огляделся. Почти рассвело, и в сером приглушенном утреннем свете он хорошо видел весь лагерь. Было, наверное, часов семь. Неплохое время, чтобы умереть… но немного рановато: лучше после семидесяти.
Генерал находился уже шагах в пятнадцати, Цыган отметил вздувшиеся на лбу вены, покрасневшие от усилий или жара аномалий щеки и шею, жуткий шрам, идущий почти до ключиц. Бугры на руках и плечах Протасова шевелились, перекатывались под кожей — или это аномалии искажали вид?
Медлить было нельзя. Цыган подхватил Ботаника под руку и увлек его влево, туда, где между характерным дрожанием воздуха и тянущимися вверх космами ржавых волос был просвет. Ржавые волосы всколыхнулись, цепляясь за штаны, сотнями острых колючек впиваясь в кожу. Ботаник застонал:
— Неужели аномалии никак ему не вредят?
— А это надо проверить, — мрачно отозвался Цыган.
Он огляделся. На ПДА смотреть был бесполезно — туда он перегнал урезанную версию программы, чисто потестить в походных условиях, и ПДА мог только пищать на своей высоте около каждой аномалии. Но аномалии так близко, их много, и писк прибора сливался в неразборчивое зудение, только иногда можно было выхватить нужный звук.
Цыган замер, разглядывая Протасова, чьи контуры сильно расплывались в искаженном аномалиями воздухе. Запустив руку в мешочек на поясе, достал гайку. Покачал в руке, примериваясь. Вот перед генералом блеснули голубые искры, Протасов сделал шаг, обходя электру. Цыган кинул гайку повыше, чтобы она перелетела непонятного происхождения дрожание. Белый хвост бинта развернулся в воздухе, металлический шестигранник со свистом рассек пространство и упал, мелькнув бинтом перед лицом Протасова.
Электра сработала. Полыхнули синие молнии, пожирая накопившийся заряд аномальной энергии, запахло озоном и горелой плотью.
Соседняя жарка оказалась слишком близко — от сотрясения воздуха она сработала, гудящие столбы пламени взметнулись вверх. Тут же рядом ударило что-то невидимое, дрожь пробежала над землей.
— Черт, пошла цепочка! — Цыган быстро огляделся, прислушался к настойчивому писку ПДА, схватил Ботаника за рукав и прыгнул назад, затем метнулся вбок, таща за собой лаборанта. Тот скакал, как раненый заяц, и рукой зацепил облако жгучего пуха. От визга заложило уши. Рамир резко остановился, увидев в паре метров закручивающиеся на уровне груди травинки. Воронка, трамплин?
Ботаник врезался ему в спину, и Цыган чуть не улетел в воронку. Он локтем отпихнул лаборанта и обернулся. Бледно-голубые молнии змеились по земле, быстро угасая, столбы пламени опали, и за ними показался покрытый гарью генерал Протасов. Глаза его блестели яростью: выходка Цыгана вывела его из себя.
— Что теперь? — сдавленным голосом спросил Ботаник.
— Бежать, — скрипнул зубами Цыган, поворачиваясь спиной к генералу. — Видишь, аномалии заканчиваются за модулем, и там военсталов не видно. Если сможем добежать туда, попробуем прорваться к реке или холмам. Новая смена еще не заступила, наверное…
— Без оружия, без всего? — проблеял Ботаник.
Цыган не ответил. От долгого пребывания между аномалиями в животе крутило — инстинкт требовал уйти с опасной территории и вбрасывал в кровь новые порции адреналина. Цыган почувствовал, что весь взмок; пот застилал глаза, голова кружилась от постоянных зрительных искажений, дышать было сложно: аномалии, похоже, жрали кислород.
Сталкерам приходилось искать просветы между ловушками, кидаться то в одну сторону, то в другую, теряя драгоценное время. А генерал просто обходил аномалии, и они словно расступались перед ним. Неудивительно — столько артефактов на себя навесить!
Один раз Цыган ошибся, потому что ПДА опять зашкалило, а может, ионизационная камера уже не справлялась, — и попер в жарку. В последний момент он отшатнулся, упав на Ботаника. Опалило лицо, брови сгорели. Лаборант успел поддержать его, и они, к счастью, не свалились на словно бы специально разложенный матрасик ржавых волос.
— Если пищит низко, значит, жарка или электра, а если высоко, то гравитационная какая-то, а какая — от частоты зависит, — на ходу наставлял Ботаника Цыган. — Ты тоже слушай, а то я уже ничего не соображаю, в голове будто резину жгут.
До края лабиринта оставалось совсем немного — но и генерал был уже близко. «Надо его задержать», — подумал Цыган, однако ничего на ум не приходило. Тогда он просто вытащил горсть гаек из мешка, почти всё, что осталось, и начал по одной швырять через плечо. Одна попала в самого генерала, и Протасов выругался, зашагал быстрее. Мышцы на руках вспухли и двигались, как живые, волосы встали дыбом и словно ходили по голове, лицо под слоем гари раскраснелось, глаза блестели.
Вот и граница! Цыган рванул вперед и едва успел затормозить, услышав высокий, почти беспрерывный писк ПДА. Он метнулся вправо, обходя трамплин, но там раскинулась целая лужайка жгучего пуха, которую было не перепрыгнуть, влево — но там жарка, электра, разлившийся на три метра холодец, опять что-то гравитационное, карусель… Голова закружилась, Цыган с трудом удержался на ногах. Ботаник остановился за ним, запыхавшись.
— В чем дело? — в ужасе простонал он, цепляясь за наемника.
— Граница, — прошептал Цыган, не веря себе. — Он поставил границу! Аномалии слишком близко, мы не сможем вырваться!
Он повернулся. Генерал приближался неотвратимо, как сама смерть, в окружении тихого шелеста аномалий, легкого потрескивания, еле слышного гудения. Цыгану показалось, что он никогда не забудет этот звук — и настойчивый, надсадный, утомительный писк ПДА. Все кончено.
— Что будем делать? — спросил лаборант севшим голосом.
— Бегать, пока кто-то не ошибется. Или пока мы не устанем.
— И что тогда?!
— Нас убьют.
У Ботаника подогнулись колени, он осел, Цыган едва успел поддержать его. Генерал как-то вошел в лабиринт, значит, на том конце аномалии не стоят так плотно и можно выйти! Надо как-то обойти Протасова… Цыган дернул Ботаника:
— Идем!
— Сколько можно? — тихо спросил тот, не двигаясь с места.
— Сколько нужно! — рявкнул на него Цыган и потащил ссутулившегося лаборанта в сторону. Они были около модуля, генерал подходил от караулки, Цыган видел за его левым плечом столпившихся у колючки военсталов с штурмовыми винтовками, а справа — тело Сержанта. Ему показалось или тело сдвинулось? Если пойти по краю лабиринта, между палатками…
Протасов остановился, тряхнул головой, сбрасывая с лица капельки пота, ладонью пригладил волосы у виска. Он наклонился, подобрал с земли артефакт из разрядившейся аномалии, поднес его к груди, и темный сгусток, похожий на комок земли, прилип, размазался по коже и словно всосался. А на его месте возник новый бугорок, тут же зашевелившийся.
— Как только ты дойдешь обратно, они тебя расстреляют! — поняв маневр наемника, крикнул Протасов.
Рамир и сам уже понял, что песенка спета. Просто он не мог остановиться и ждать, когда его убьют, он должен был сопротивляться.
Однако он остановился — куда идти? К чему? В голове шумело, он плохо видел и почти не слышал, шуршание аномалий и писк ПДА слились в сплошной зуд, который терзал мозг на одной частоте. Цыган дернул прибор, срывая его с руки, замахнулся, чтобы разбить о землю… Стоящий рядом Ботаник вцепился ему в запястье, беднягу трясло.
