столом переговоров под давлением великих держав: «Наши преподаватели заявили нам, что мы можем оккупировать всю Грецию. Но когда новость о перемирии дошла до нас, курсанты испытали глубокое разочарование. Но мы не могли задавать вопросов. Только мой друг Нури рассказал мне, как один молодой офицер плакал, заявляя, что всё происшедшее печально. Тем не менее на улицах Манастира была организована радостная манифестация и снова раздавались крики: „Да здравствует султан!“ Впервые я не присоединился к подобному пожеланию».
На этот раз Кемаль не был единственным, кто сомневался. «Настанет день, когда наше правительство определенно рухнет, — заявил бригадный генерал, приглашенный отцом Али Фуада, — но я не думаю, что оно будет замещено правительством по западному образцу». «Ваше превосходительство, — ответил ему Кемаль, — правительство на западный манер придет в свое время. Сегодня большинство возможностей нашей нации находится в дремлющем состоянии. Если в случае революции правящая верхушка будет стремиться прежде всего сохранить свои функции, тогда следует признать, что вы правы. Среди нового поколения есть немало людей, достойных доверия». «Мустафа Кемаль-эфенди, сын мой, — заговорил тогда генерал, — я вижу, что Исмаил Фазыл (отец Али Фуада. —
В последний день октября 1904 года пресса Стамбула опубликовала имена дипломников, выпускников Академии Генерального штаба. В алфавитном порядке Мустафа Кемаль — последний из тридцати восьми дипломников, но по успеваемости он был пятым, что позволило ему сразу получить звание капитана Генерального штаба. Кемаль присоединяется к военной элите своей страны. Тогда как простой капитан обречен зачастую на весьма призрачную карьеру и скромный социальный статус, капитана Генерального штаба ожидают продвижение по службе и привилегии.
Но новый капитан Генерального штаба оказывается под арестом. Однажды, еще во время учебы, Кемалю и нескольким его друзьям-«заговорщикам» уже грозил арест, но комендант училища, «по-отечески относящийся к курсантам», помог им избежать сурового наказания. А через несколько дней после окончания учебы Кемаль, Али Фуад и два других капитана были арестованы по доносу за возобновление «подрывной» деятельности. Через десять дней они были освобождены. Кемаль, по словам Али Фуада, собирался бежать в Европу, но не сделал этого. Не вернулся он и в Салоники, хотя имел на это право. Он отправился в Дамаск.
Пребывание Кемаля в древней резиденции омейядского халифа, находившейся в плачевном состоянии, только укрепило его убеждения и боевой настрой. В Дамаске, как и в Багдаде и Сане, турецкие войска могли оценить «успех» панисламистской политики султана: одни за другими йеменцы, друзы[10] и сирийские арабы поднимают восстание, тогда как Союз арабов требует независимости всех арабов Османской империи. Приходилось искать в Анатолии тысячи новых рекрутов для отправки их в эти удаленные, неизвестные и фатальные земли.
Кемаль является свидетелем удручающего зрелища, которое представляют собой османские солдаты в изношенной и заплатанной военной форме, занимавшиеся мародерством. Моральное состояние войск, как вспоминал французский консул в Дамаске, было таково, что когда по случаю религиозного праздника солдаты при подстрекательстве своих офицеров отказались участвовать в официальной церемонии, то комендант гарнизона не наказал их, так как опасался мятежа. Отражением атмосферы, царящей в Дамаске, является и тот факт, что полковник того полка, в котором служил Кемаль, порекомендовал ему познакомиться с бывшим военным врачом, ссылка которого в эти края не заставила его расстаться со своими идеями: он основал движение «Ватан» («Родина»). В свою очередь, Кемаль тоже создает небольшую группу «Родина и свобода», которую пытается внедрить в Яффу, Иерусалим, Бейрут, где находится Али Фуад, и даже в Салоники, где он побывал в начале 1906 года, проехав туда через Египет и Пирей. Официально никто не давал ему разрешения на эту поездку, но с помощью влиятельных друзей в Салониках ему удается благополучно пройти полицейский контроль и встретиться с генералом Шюкрю, главным инспектором артиллерии: Кемаль письменно обрисовал генералу опасность ситуации и попросил его поддержки. Кемаль наивно рассчитывал на успех, но паша довольно резко выпроводил его. Четырехмесячный отпуск «по болезни», оформленный с помощью друзей, спас Кемаля от наказания за проступок; он воспользовался своим пребыванием в Салониках, чтобы создать там филиал «Родины и свободы».
В октябре 1907 года, снова возвратившись в Салоники, на этот раз официально, чтобы приступить к своим обязанностям в Генеральном штабе 3-й армии, Кемаль находит там подлинно революционную атмосферу. В течение нескольких месяцев армия бурлит, всё больше растет недовольство режимом султана: от Саны в Йемене до Скопье в Македонии офицеры и солдаты открыто протестуют против задержки жалованья — если его выдавали, — всех волнует одно: в какую пропасть ведет их Абдул-Хамид? В Салониках, более чем где-либо, сильно брожение умов: традиционное занятие торговлей сделало население города особенно восприимчивым к «крамольным» идеям, проникающим из Европы, идеям, объединяющим значительное еврейское население, многочисленных масонов, обосновавшихся там, и прессу, намного более либеральную, чем в Стамбуле. Салоники оказываются на переднем фланге европейских притязаний.
За несколько дней до прибытия Кемаля в Салониках был создан комитет «Единение и прогресс» («Иттихад ве теракки») с целью объединения противников режима в изгнании в Париже, младотурок конгресса 1902 года и членов Ассоциации османов за свободу. Ассоциация османов за свободу — совсем молодая организация, но ее основатели — почтовый служащий Талаат, лейтенант Исмаил Канболат и их восемь соратников — времени зря не теряли. Два члена локальной секции «Родина и свобода» тоже фигурируют среди основателей ассоциации, а сам Кемаль присоединяется к комитету «Единение и прогресс» 29 октября 1907 года, поклявшись на Коране и револьвере бороться против тирана султана с целью восстановления конституции.
Через восемь месяцев — в июле 1908 года — революция младотурок восстанавливает конституцию[11].
Идеи, за которые боролся Кемаль, восторжествовали. Однако его надежды не оправдались. Он считал себя достойным первых ролей, он мечтал стать военным министром, но ему не удалось занять ответственный пост среди пришедших к власти младотурок: ни его идеи, ни личные качества не оказались востребованными.
Тем не менее в апреле 1909 года Кемаль оказывается в первых рядах возникшего армейского движения. В Стамбуле защитники абсолютизма смогли отстранить от власти младотурок, а в Салониках офицеры, сторонники конституции, решили выступить на ее защиту и организовали марш на столицу. Кемаль стал начальником Генерального штаба этой армии, причем он сам дал ей название «армейского движения»: «Я хотел название, которое не задевает никого и с которым каждый может согласиться. Я выбрал слово „харекет“, соответствующее французскому слову „движение“, к тому же мы действительно находились в движении…» Добившись первого личного успеха, Кемаль должен был занять место в строю и уступить руководящий пост офицерам постарше: ему было всего двадцать восемь лет.
Кемаль стремится проложить дорогу своим идеям. Когда он предлагает полностью отделить армию от политики — государство нуждается в армии, оснащенной самыми современными средствами, защищенной от политических склок, — конгресс активистов «Единения и прогресса» (юнионистов) отклоняет его предложения и отношения Кемаля с некоторыми членами комитета приобретают напряженный характер. В 1909-м, а затем и в 1911 году ему пытаются угрожать и, возможно, даже расправиться с ним. После стольких лет подпольного сопротивления и франкмасонского влияния комитет «Единение и прогресс», добившись власти, сохраняет жесткие привычки подполья; единственный диалог, предлагаемый им большей части противников, — это оружие. Для выполнения военно-политических заданий юнионисты использовали федаев — преданных людей, готовых на самопожертвование. В течение нескольких недель федаи преследуют Кемаля и даже, согласно его «Мемуарам», стреляют в него. Федаи редко не попадают в цель, поэтому Кемалю крупно повезло…
Кемаль оказывается простым наблюдателем политических потрясений, вызванных деятельностью
