— Вот спасибо! А я надеялся, ты путы снимать пришел.
Со стороны Лешего раздалось недовольное сопение:
— О наших харчах не забудь!
Валуня поставил ведро около Радима, подал ему вынутую из-за пояса липовую ложку, повернулся к другим узникам.
— Тут кто-то чем-то недоволен? — спросил сторож таким тоном, что Леший не решился повторить свое требование.
— Вот так и молчите.
Радим с аппетитом наворачивал горячую похлебку из кислой капусты. Это, конечно, не вчерашняя ушица из корюшки, но тоже достойная еда.
— Ешь-ешь. А я пока тебе новость расскажу, удержаться не могу. Что у нас ночью сотворилось — беда! Теперь забот у бояр полна мошна.
— Не томи. Что случилось? — спросил Радим в промежутке между ложками.
— Ян Творимирыч умер. Говорят, напировался так, что на ногах стоять не мог, пошел в свою палату, лег, заснул, да не проснулся. Воевода наш сам не свой. Места от горя не найдет. Пригласил друга на праздник, а полудлось на погибель. Остромир тоже глубоко опечален. — Молвят, Ян Творимирыч уйму кун ему должен остался. Теперь вроде с его сынов спрашивать надо, да те где? За море как ушли, так и не вернулись. А уж что князь наш, Владимир, делать станет, как о смерти Яна Творимиры-ча узнает, страшно подумать! Боярин ему как отец родной был. В Царьградском походе от смерти лютой молодого князя спас. Чует мое сердце, Пост Великий горьким будет.
— А что с боярыней? — обеспокоенно спросил Радим.
— Что ж ей будет? Горюет, конечно, вместе со всеми. Велела тело Яна Творимирыча в церкву Святого Климента отнести. Отпевать собираются. Ему-то все честь по чести воздадут. Вот холопу хозяйскому не повезло. Похоже, похоронят его втайне и в тишине. Даже попа не позовут. Но тсс! Я тебе этого не говорил!
— Кто-то еще умер? — понизив голос, почти шепотом спросил Радим.
Валуня склонился к самому уху скомороха:
— Только никому не говори. А то воевода меня убьет. Он велел всем молчать об этой смерти. Короче, умер один холоп этой же ночью. Так же загадочно, как и Ян Творимирыч. Даже более загадочно, ибо лет ему было раза в три поменьше, чем боярину.
— Они умерли по одному умыслу…
— Кто ж знает? Бог дал, Бог взял… Все там будем по его воле.
Радим глубоко задумался. Он даже прекратил есть.
— Насытился? — улыбнулся Валуня.
— Да, спасибо. А не сводишь ли меня в отхожее место?
— Ну, насмешил, скоморох! Делай свое дело прямо тут. Куда уж более отхожее место искать. Хочешь, я тебе цепь ослаблю и ты в тот угол навалишь? — Валуня указал в сторону Лешего и Великана.
Предложение было забавное, Радим оценил юмор сторожа, но выйти из поруба он хотел вовсе не для того, чтобы опорожнить брюхо. Скоморох сделал Валуне знак:
— Соглашайся. Есть разговор, который эти уроды слышать не должны ни в коем разе.
Валуня нахмурился, размышляя, потом широко улыбнулся:
— Щас, за молотом схожу.
Когда сторож покинул поруб, карлик злобно огрызнулся:
— Конец твоему Валуне. Так и передай. Дай только с Остромиром перемолвиться, вдвоем на колу будете корчиться.
Радим попытался не придавать значения словам Лешего, но угроза испортила его настроение.
— Ну, вставай. Пойдем, отведу тебя в отхожее место, — появился Валуня с молотом в руках.
В пару ударов сторож разомкнул цепи.
— А вы — чтоб тихо! — грозно крикнул Валуня; ешему и Великану. — Вон полведра похлебки стоит, ешьте и благодарите Радима, что вам харчей оставил.
Голодные узники потянулись в сторону еды. Шутка была в том, что дотянуться до ведра они могли только самыми кончиками пальцев. Дальше их не пускали цепи.
Выйдя на свежий воздух, Радим с наслаждением глотнул северного ветра. После темноты поруба он не- много щурился, но все же достаточно ясно различал, где они находятся. Рядом возвышалась стена детинца, а впереди, в ста шагах, виднелся терем воеводы.
— Валуня, отведи меня к телам. Ну, к Яну Творимирычу и тому холопу. Мне надо на них взглянуть.
— Ужо попросил! Я и так немало палок огребу, ежели кто из старших увидит, как я с тобой гуляю. Ты ж в церкву хочешь идти. Там, где бояре бдят и сам воевода, быть может, стоит. Даже не мечтай!
— Хорошо. А к холопу проводишь? Он-то где лежит?
— К холопу? — отрок задумался. — Он на леднике, вот в этой башне.
— Это ж десять шагов!
— Добро! Пойдем, там быть никого не должно в эту пору.
Снег на тропинке был утоптан слабо. Видимо, ею мало пользовались. Радим даже умудрился ступить чуть в сторону и провалиться по колено.
— Осторожней! — усмехнулся Валуня. — Ногу сломаешь, а меня пытать будут: пошто узника мучил?
Дверь в башню была без запора. Ржавые петли заскрипели, и открылся проход во влажную темноту сруба. Валуня взял со стены факел и запалил. Стало видно, что в башне предусмотрено два хода — один — наверх по деревянной лестнице, второй — вниз по каменной. Валуня и Радим пошли вниз.
— Не ударься. Тут притолока низкая, — предупредил отрок.
Радим протискивался по узкому коридору вслед за проводником и думал о том, за каким чертом его сюда понесло. В покойниках он раньше не видел проку. Они за представление не платят. Спроси сейчас Валуня, что скоморох рассчитывает увидеть, тот бы затруднился с ответом. После недолгих размышлений Радим решил посмотреть на раны, которые есть на теле. Если холопа зарезали или задушили — это будет сразу видно.
Наконец лестница кончилась, и перед Радимом предстала маленькая каморка, заполненная кусками льда. Слева лежали туши убитых животных, справа — накрытое дерюгой человеческое тело. Валуня сдернул покрывало и посветил факелом:
— Вот он.
Бледное лицо покойника было перекошено страданием. Перед смертью его жутко корчило и корежило. Совсем молодой отрок, чуть старше Валуни, а принял муки несусветные. Чуть приглядевшись, скоморох понял, что видел это лицо вчера. На леднике лежал тот самый холоп, что говорил в людской с Остромиром. Очень неожиданное открытие! Но этого мало. Неестественный бархатистый налет на губах покойника походил на плесень.
— У него губы зеленые.
— Правда? — Валуня присмотрелся. — Точно. Обычно синеют мертвяки, а этот позеленел.
Больше разглядывать тело Радим не стал. Он уверился, что смерть случилась не от ножа или меча, а от горького яда. Зеленой отравы.
Когда вышли из башни, Валуня спросил:
— А зачем тебе на него глядеть надо было?
— Хочу остановить убийц.
— Каких еще убийц?
— Тех, что потравили холопа и Яна Творимирыча.
— Потравили? Не может быть!
В порубе у опрокинутого ведра Леший и Великан с остервенением пытались дотянуться до капусты. Сторож и скоморох перешагнули через них и молча прошли в дальний угол. Валуня вернул цепь на место, и Радим снова оказался на привязи.
— Спасибо тебе, Валуня. Я твой должник.
— Да ну! В отхожее место сводить я всегда рад!
В это время дверь отворилась, и на пороге появился Свирид. Рядом стояли Грим и несколько
