несколько движений он перебрался на противоположную сторону помещения, где так же ловко сделал несколько шагов по стене и спрыгнул на лавку. Лавка подпрыгнула, и лежавшее на противополжном конце яблоко полетело прямо в руку Радима. В полной тишине он смачно надкусил его.
— Вот это да… — вырвалось у Богдана.
Народ оживился и бросился обнимать Радима. Все были в восторге от показанного трюка. Свирид тоже заулыбался, и Радим понял, что не отправится в темницу.
— Добро. А из твоих, Леший, кто-нибудь так может?
— Эй… Млад… нет, Олешек, покажи.
Великан протолкнул через толпу тощего отрока в рких скоморошьих одеждах. Его Радим не знал, но онял, что юноша тоже из людей Лешего.
— Давай, Олешек, — приказал карлик.
Отрок подчинился. Он вспрыгнул на стол, оттолкнлся, роняя блюда и горшки, побежал по стене. Но недолго… Зацепиться за балку Олешек не смог и рухнул вниз, прямо в открытый жбан с квасом.
Такого громкого смеха Радим давно не слышал, будто грянул гром, аж клеть содрогнулась. Некоторые холопы от хохота попадали на пол и катались по нему, надрывая животы. Хмурыми были только Леший и его люди.
В клеть вбежал обеспокоенный гридь из крепостных сторожей.
— Что тут?
— Все хорошо, — Свирид отправил сторожа обратно. — А ты, Леший, приплатил бы Радиму, чтоб он твоих людей обучил.
Лицо карлика стало пунцовым. Он с нескрываемой злобой посмотрел на Радима.
— Ну, а Богдан покажет нам свое умение? — спросил Свирид.
— Я? — Парубок расслабился, решив, что про него благополучно забыли — Я… Я прислуживаю Радиму. Вот, вещи ношу…
— Добро. Что ж, Радим, располагайся тут, переодевайся. Как только гости захотят увидеть скоморохов, тебя позовут.
Свирид отвернулся и тут же обрушился с лавиной упреков на холопов, оторвавшихся от дел. Радим и Богдан отошли в угол и перевели дыхание.
— Нелегко ремесло скомороха… — заметил Богдан, прикладываясь к бутыли с вином.
— Да, уж. Я в уме уже примерял ладожские колодки. Дай глотнуть.
— Но опасаться все же есть кого. Погляди на уродца…
— Ладно, не буду больше пить, а то нож в спину прозеваю.
Выражение лица Лешего, шептавшегося в углу с Великаном, действительно не предвещало ничего хорошего. Он явно жаждал мести.
Глава 3
Гости пировали в огромной риге, выстроенной рядом с теремом. Столы стояли по стенам, оставляя место для прохода слуг и выступления потешного народа. За поперечным столом сидели хозяева и самые видные гости. Радим не знал в лицо ни Эйлива, ни его домашних, но, пока стоял в дверях и ждал знака Свирида, определил, что воевода, пожалуй, дородный боярин лет пятидесяти, с аккуратно подстриженной седой бородой, длинными волосами, собранными в косицу и оплетенными золотым шнуром. Рядом с воеводой сидела его жена, тучная женщина, вряд ли намного младше мужа. Она снисходительно смотрела на гостей, иногда отвечая на любезности, которые те расточали. Радиму не требовалось много времени, чтобы заметить: женщина была хозяйкой на этом празднике. И похоже, ее уважали не меньше мужа.
Определить, кто из гостей является знаменитым Остромиром, самым влиятельным, мужем в Великом Новгороде, кто Яном Творимирычем, ближним боярином Владимира Новгородского, а кто Симоном из Переяславля, воеводой Всеволода Ярославича, Радим не мог.
За главным столом сидели трое видных бояр, все в дорогих одеждах и украшениях. Один был в возрасте, приближающемся к возрасту хозяина праздника, двое — несколько моложе. Особенно Радиму запомнился один из них, светловолосый, с пронзительным взглядом темных глаз. В людской перечисляли, кто приехал в Ладогу, но не рассказывали, как они выглядят. Радим решил, что темноглазый красавец, скорее всего, Симон, доблестный варяг, про чьи подвиги много былин ходит по Руси. Именно так должен выглядеть герой, по которому сохнут девицы, на которого хотят походить юноши.
Гусляр закончил петь грустную былину о дулебском князе Мезенмире словами:
Особого восторга былина не вызвала, и исполнителя проводили холодно. Это порадовало Радима. Публика настроена на примитивное веселье, и после скорбного гусляра трюки скомороха имеют шансы на успех. В риге появились музыканты с дудами и бубнами. Они заиграли задорную мелодию. Свирид махнул Радиму: его выход.
К выступлению скоморох тщательно подготовился. Он надел специальную короткополую рубаху, сшитую из кусков разноцветного полотна. Ноги обул в кожаные башмаки, уже неоднократно бывавшие в починке, но все же остававшиеся гораздо удобнее лаптей. На голову Радим водрузил цветной колпак с бубенцами. Чтобы колпак не свалился во время трюков, он был снабжен завязками, стягивавшимися под подбородком. За кушак Радим засунул пять факелов, пропитанных смолой.
Влетев под грохот бубнов в центр риги, Радим завертелся колесом, совершая один прыжок за другим. Потом, быстро выхватив факелы, начал ими жонглировать. Вот в воздухе их замелькало три, четыре, пять, а скоморох все так же легко крутился под ними и ловко ловил руками. Подкинув один, Радим ловко запалил его от факела, закрепленного у опорного столба. Смола вспыхнула, ярко осветив лица сидящих рядом гостей. Те охнули, а потом восторженно загалдели. От горящего факела Радим постепенно запалил остальные. В риге заиграла огненная карусель. Взглянув в сторону хозяйского стола, скоморох поймал обеспокоенный взгляд хозяйки. Она явно не одобряла сей игры с огнем. Ладожский воевода, напротив, был доволен и добро смотрел на представление. Весело выглядели и трое других бояр, по усам которых уже текли медовые реки. Двое из них о чем-то важно перешептывались.
Радим закончил жонглирование факелами и, нащупав взглядом Богдана, жестом подозвал его. Богдан передал скомороху склянку с какой-то жидкостью и забрал четыре факела. Предстояло главное. Этот трюк всегда очень нравился зрителям, хотя был весьма опасен. Глотнув жидкости, скоморох поднес факел к губам и резко выдохнул в сторону гостей. Язык пламени метнулся поперек риги. Раздались испуганные крики. Когда Радим повторил огненное дыхание еще пару раз, страх сменился восторгом. Впервые за последние месяцы скомороха встречал такой бурный успех. Он расчувствовался и решил рискнуть, сделав трюк, который кроме него редко кто дерзал изобразить. Радим незаметно плеснул жидкости из склянки в одно из блюд с недоеденным барашком. Потом, совершив несколько стремительных прыжков и переворотов, он дыхнул огнем в ту сторону. Присутствующим показалось, будто огненный шар вырвался из глотки скомороха и, совершив короткий полет, врезался в стол. Ярко вспыхнув, шар рассыпался снопом искр, оставив полыхать блюдо. Сидевшие рядом с ним гости попятились и уже хотели бежать, но тут подоспел Радим. Он сделал несколько ловких движений ртом над пламенем, будто всасывая его. Постепенно огонь потух.
Радим поднял взгляд и натолкнулся на премилое личико румяной девицы. Судя по яркому зеленому плащу, заколотому массивной золотой фибулой в форме солнечного круга — Ярилы, она была из богатой семьи. Поскольку сидела красавица у самого хозяйского стола, рядом с родовитыми мужами, ее происхождение должно быть не менее благородно. Глядя на рассыпанные по плечам русые волосы, Радим заключил — боярская дочка, на выданье. В отличие от своих соседей, девица не соскочила со скамьи. Она сидела и с любопытством разглядывала Радима. Он улыбнулся ей. Скомороху показалось, что боярская дочка ответила ему тем же.
Выступление скомороха очень понравилось гостям. Воевода подозвал Радима к своему столу и лично налил ему полный рог доброго меда. Скоморох залпом испил угощение и поспешил скрыться из риги. У него не было желания напиваться до бесчувствия.
— Неплохо прошло, — Богдан встретил Радима доброй улыбкой. — Уже вечереет, пора перекусить. Пойдем в людскую?
— И пора получить наши куны. Свирид обещал за каждое выступление по ногате.
