— Если ты настаиваешь…
Я выхватил Грейсвандир, и он запел. Глаза главаря расширились: клинок описывал дугу, рассчитанную снести ему голову. Разбойник взмахнул мечом в ту самую минуту, когда Грейсвандир, не замедлясь, прошел сквозь его шею. Мой противник обрушил клинок на Шаска, лезвие прошло сквозь синюю лопатку. Ни тот, ни другой удар не причинил вреда.
— Ты — чародей? — спросил разбойник, когда я с размаху рубанул его по плечу. Меч должен был отсечь руку, но прошел сквозь нее свободно.
— Не из тех, кто выкидывает подобные штучки. А ты?
— И я нет, — сказал он, ударяя снова. — Что происходит?
Я убрал Грейсвандир в ножны.
— Ничего. Займитесь кем-нибудь другим.
Я тронул поводья, и Шаск двинулся вперед.
— Подстрелите его! — крикнул главарь.
Арбалетчики по обе стороны дороги спустили тетивы, стоящий впереди лучник тоже. Все четыре стрелы из арбалетов прошли через Шаска, трое разбойников ранили или убили своих визави. Стрела из лука прошла сквозь меня, не вызвав никаких неприятных ощущений. Главарь снова ударил мечом, но тоже ничего не добился.
— Скачи! — приказал я.
Шаск послушался, и мы отправились дальше, не обращая внимания на несущуюся вслед брань.
— Похоже, мы попали в странное положение, — заметил я. Зверь кивнул.
— По крайней мере, это убережет нас от неприятностей.
— Забавно. Мне казалось, что ты предпочитаешь на них нарываться, — отвечал Шаск.
Я хохотнул:
— Может, да, а может, и нет. Интересно, надолго эти чары?
— Возможно, их придется снимать.
— Черт! Это всегда морока.
— Лучше, чем оставаться бестелесным.
— Тоже верно.
— Наверняка кто-нибудь в Амбере знает, как с ними справиться.
— Будем надеяться.
Мы продолжали ехать, и больше никого в тот день не повстречали. Укладываясь спать на плаще, я чувствовал острые камни. Почему их я чувствую, но не чувствовал, к примеру, удара мечом? Поздно было спрашивать Шаска о его ощущениях, поскольку он уже превратился в камень.
Я зевнул и растянулся на земле. Высунувшийся из ножен Грейсвандир на ощупь был вполне обычным. Я убрал его на место и заснул.
После моего утреннего омовения мы двинулись дальше. Шаск оказался вполне годен для адской скачки, не хуже большинства амберских скакунов. Кое в чем даже лучше. Мы мчались через быстро меняющуюся местность. Я думал об Амбере впереди и о своем плене во Владениях. Медитации до крайности обострили мою восприимчивость. Не это ли, вместе с другими специфическими упражнениями, сделало меня неуязвимым? Не исключено, хотя я подозревал, что главный вклад внесли все-таки Танцующие горы.
— Интересно, что это означает и откуда взялось? — сказал я вслух.
— Держу пари, что с твоей родины, — отвечал Шаск, — и предназначено специально для тебя.
— С чего ты взял?
— По дороге ты рассказывал мне о своей семье. Я бы им не доверял.
— То время давно прошло.
— Кто знает, что могло случиться в твое отсутствие? Старые привычки легко возвращаются.
— Но нужна же какая-то причина!
— Насколько я понял, у одного из них причина есть, и самая основа тельная.
— Возможно. Но мне в это не верится. Меня долго не было, немного кто знает, что я на воле.
— Тогда расспроси этих немногих.
— Посмотрим.
— Я просто стараюсь помочь.
— Продолжай в том же духе. Слушай, а что ты собираешься делать после того, как мы окажемся в Амбере?
— Еще не решил. По натуре я — бродяга.
Я рассмеялся:
— Вот зверь по моему сердцу! Чувства у тебя вполне человеческие. Так чем мне отблагодарить тебя за дорогу?
— Подожди. Сдается мне, Судьбы решат это за нас.
— Пусть будет так. А пока, если что-нибудь придумаешь, скажи.
— Помогать тебе, лорд Корвин, большая честь. Давай сойдемся на этом.
— Ладно. Спасибо.
Мы проносились через одну Тень за другой. Солнца пробегали вспять, с прекрасных небес налетали бури.
Мы угодили в вечер — кого другого бы это задержало, но только не нас, — выбрались в сумерки и там подкрепились. Вскоре после этого Шаск снова обратился в камень. Никто не напал на нас в ту ночь, а сны такие спокойно можно было бы не смотреть.
На следующий день мы рано тронулись в дорогу, и я использовал все маленькие хитрости, способные сократить наш путь через Тень домой. Домой… Мысль эта согревала, несмотря на замечание Шаска о моих родственниках. Я и не думал, что буду так тосковать по Амберу. Много раз я отсутствовал куда дольше, но обычно хоть в общих чертах представлял, когда соберусь обратно. Темница во Владениях — не то место, где приходится загадывать наперед.
Мы мчались и мчались. Ветер над равниной, пожар в горах, вода в узком ущелье. В тот вечер я впервые почувствовал сопротивление, возникающее на теневых подступах к Амберу. Я пытался доскакать тем же днем, но не сумел. Мы провели ночь неподалеку от того места, где проходила Черная Дорога. От нее не осталось и следа.
На другой день продвижение замедлилось, зато чаще и чаще мелькали знакомые Тени. Ночевали мы в Ардене, однако Джулиан нас не нашел. Мне то ли мерещился во сне, то ли действительно слышался вдалеке его охотничий рог; так часто предвещавший смерть и разрушение, он лишь навеял на меня трогательные ностальгические воспоминания. Наконец-то я почти дома.
На следующее утро я проснулся до рассвета. Шаск, конечно, по-прежнему был синей ящерицей и лежал, свернувшись под большим деревом. Я приготовил чай, потом съел яблоко. Провизия была на исходе, но мы приближались к чертогам изобилия.
Мы тронулись, медленно и неспешно, поскольку на моей любимой дороге предстоял тяжелый подъем. На первом привале я попросил Шаска снова принять конский вид, он согласился. Похоже, так ему было не труднее, поэтому я попросил его и дальше оставаться конем. Мне хотелось показать его красоту.
— Ты как, довезешь меня и сразу назад? — спросил я.
— Я хотел с тобой об этом поговорить, — отвечал Шаск. — Во Владениях не весело, и у меня нет постоянного хозяина.
— Вот как?
— Тебе понадобится хороший скакун, лорд Корвин.
— Это точно.
— Я бы попросился к тебе на неопределенное время.
— Сочту за честь. Таких, как ты, поискать.
К полудню мы были на вершине Колвира, а несколько часов спустя — во дворце. Я отыскал Шаску хороший денник, почистил его, накормил и оставил отдыхать. Он тут же превратился в камень. Я нашел табличку, написал на ней наши имена и прикрепил к двери.
— Увидимся, — сказал я.
— Когда вам будет угодно, хозяин, когда вам будет угодно.
