Я несся на крыльях колибри и услышал крик ястребы…
Я плыл сквозь мрак и вдруг почувствовал прикосновение щупальца…
Я излучался радиоволнами…
Меня заглушили помехи.
Я был пойман в силки, как рыба в сеть. Я попался…
Откуда-то донесся плач Стеллы.
— Почему ты рвешься снова и снова? — спрашивала она. — Почему не довольствуешься жизнью спокойной и приятной? Неужели не помнишь, что они делали с тобой в прошлом? Разве дни со мной не бесконечно лучше?
— Нет! — закричал я.
— Я люблю тебя, — скзала она.
— Такая любовь — явление воображаемой, — ответил я, и был поднят и унесен прочь.
Она всхлипывала и следовала за мной.
— Я умолила их оставить тебя в мире, но ты швырнул этот дар мне в лицо.
— Мир евнуха, мир лоботомии… Нет, пусть они делают со мной, что хотят. Их правда обернется ложью.
— Неужели ты веришь в то, что говоришь? Неужели ты забыл солнце Кавказа — и терзающего тебя грифа?
— Не забыл, — ответил я. — Но я ненавижу их. Я буду бороться с ними всегда, и когда-нибудь добьюсь победы.
— Я люблю тебя…
— Неужели ты веришь в то, что говоришь?
— Глупец! — прогремел хор голосов; и я был распластан на скале и закован.
Весь день змея брызжет ядом в мое лицо, а Стелла подставляет чашу. И только когда женщина, предавшая меня должна выплеснуть чашу мне в глаза, я кричу.
Но я снова освобожуcь, и снова приду со многими дарами на помощь многострадальному человечеству. А до тех пор я могу лишь смотреть на мучительно тонкую решетку ее пальцев на дне этой чаши и кричать, когда она ее убирает.
Государь, рожденный, чтобы властвовать миром
— Божьи яйца! — сказал первый могильщик, втыкая лопату в землю, но лишь затем, чтобы облокотиться на нее и полюбоваться кровавым отблеском заходящего солнца. — Мы тут всю ночь проковыряемся.
— Чертова земля тверже камня, — кивнул второй. — Приспичило же старому мерзавцу отдать концы среди зимы, а нам его закапывай.
Третий молча подул на руки. — Чем скорее он окажется под землей, тем лучше, дьявол его побери. С глаз долой, из сердца вон, — заметил он.
— Славно было смотреть, как горела его церковь. Клянусь Его раздвоенным копытом. Хорошо бы сейчас погреться от того огонька.
Остальные захихикали:
— Ага!
— Верно!
Они смотрели, как солнце соскальзывает за горизонт и тени вытесняют свет.
— Слушайте! Что это за звезда, вон там, высоко? — спросил первый, показывая на небо.
Другие посмотрели в этом направлении.
— Яркая, сволочь, да красная какая, — отозвался второй. — Но это не громила Марс. Не знаю… Никогда не видел таких.
— Сукин сын, похоже, двигается в сторону севера, — сказал третий.
— Ага, — согласился первый.
— Что это? — спросил второй. — Музыка? Слышите?
— Музыка? Ты что, рехнулся? — сказал третий. — Перебрал эля в «Мистресс Доллз»?
— Ты оглох, что ли? Вынь дерьмо из ушей и прислушайся!
— Он прав, — подтвердил первый. — Похоже, идет прямо из земли. — С этими словами он нажал ногой на лопату и, отковырнув комок земли, склонился над ямкой. — Ну-ка, послушаем, — сказал он и помолчал. — Отсюда идет.
Остальные наклонились, прислушиваясь.
— Клянусь святыми рогами Святого Джо, — сказал второй. — Тут и трубы, и какая-то штука со струнами, и барабан, и все это грохочет, будто у земли в кишках бурчит…
— Парни, — сказал третий, роняя лопату и выбираясь из незаконченной могилы. — Я не собираюсь околачиваться поблизости, когда начнется заварушка.
Остальные торопливо последовали за ним.
Когда они кинулись наутек от наполовину вырытой могилы, музыка стала набирать громкость, а земля начата вибрировать у них под ногами. В дюжине шагов от ямы они упали, повергнутые наземь спазмами, пробегавшими по земле, словно волны. Они зажмурились от внезапного сияния пламени, вырвавшегося из могилы.
— Владыки года! Мы пропали! — закричал первый. — Смотрите, что поднимается из ямы!
Словно статуя, высеченная из древней ночи, рогатая фигура с перепончатыми крыльями взмыла над языками пламени и нависла над поверженными. Ее огромные желтые глаза стали вращаться из стороны в сторону, а затем остановились на трех дрожащих телах. Под грохот и пронзительное завывание музыки существо поставило ногу размером с буханку хлеба на край могилы. Внезапно его голос, подобный флейте, зазвучал, заглушая подземную мелодию:
— Возрадуйтесь, жалкие ублюдки, ибо нынче ночью родился ваш господин!
— Рады это слышать, — сказал первый.
— Я тоже, — поддакнул третий, постреливая глазами в сторону ближайшей рощицы.
— Этой ночью он родился от бывшей девственницы, которою Властелин Тьмы силой овладел в монастыре, где она проживала, — продолжало черное существо. — Изгнанная монахинями, не нашедшая приюта у боязливого деревенского люда, она скиталась, полубезумная, до нынешней ночи, пока не родила в пещере, в которой иногда овцы укрываются от непогоды. Ее сын — Мессия Ада, и я, Асмодей, возвещаю вам о его царстве! А теперь тащите свои задницы к пещере и воздайте ему почести!
Музыка, звучавшая все громче на протяжении его речи, утихла.
— Будет исполнено, господин Асмодей, — сказал первый. — Но — э-э-э — где нам найти эту пещеру с младенцем?
Асмодей поднял правую руку, указывая когтем ввысь.
— Следуйте за этой треклятой звездой, — сказал он. — На самом деле это демон в огненной колеснице. Он остановится прямо над пещерой, так что вы не ошибетесь.
— Да, сэр! — сказал второй.
— Уже идем, — подхватил третий.
Асмодей выпрыгнул из могилы и начал танцевать. Земля вновь задрожала, и откуда-то донесся хор детских голов, вторивших его песне:
