выход.
— Я обдумала и убеждена. Она оправится от удара, сколь бы силен он ни был, а после его ухода Виалль будет одной из первых дам моего двора.
— Пусть будет так, — ответил я, отворачиваясь, потому что неожиданно на меня накатила печаль — за бедную девушку, конечно.
— Что я могу сказать? — добавил я. — Возможно, ты поступила правильно. Я надеюсь, — я взял ее руку и поцеловал.
— Ты, лорд Кэвин, — единственный принц Янтаря, которому я могла бы оказать поддержку, — сказала мне Мойре, — тебе, да, может, еще Бенедикту. О нем ничего не известно уже двенадцать лет и еще десять, и один Лер знает[15], где могут лежать его кости. Жаль.
— Я этого не знал, — сказал я. — Моя память сломана, стерта. Пожалуйста, побудь со мной… Мне будет недоставать Бенедикта, не дай бог, если он мертв. Он был моим Учителем Оружия и научил владеть всеми его видами. Но он был кроток.
— Как и ты, Кэвин, — ответила она, беря меня за руку и притягивая к себе.
— Нет, это не так, — ответил я и присел на ложе рядом с ней.
Затем Мойре заметила:
— У нас еще много времени до обеда.
Затем она прильнула ко мне мягким плечом.
— А когда мы будем есть? — спросил я.
— Когда я прикажу, — ответила она и посмотрела мне прямо в глаза.
Что ж, я притянул ее к себе, нащупывая застежку пояса, скрывающего нежность ее живота. Под поясом было еще нежнее, мягче, и волосы ее были зелеными.
На этом ложе я подарил ей балладу. Губы ее ответили без слов.
После того, как мы отобедали, — и я научился искусству есть под водой, о котором я расскажу подробнее, если в этом возникнет необходимость, — мы встали из-за стола, накрытого в высоком мраморном зале, декорированном красными и коричневыми сетями и канатами, и пошли назад по длинному коридору, а затем все глубже и глубже в море по спиральной лестнице, которая вилась в абсолютной темноте и сияла. Шагов через двадцать мой брат вдруг энергично сказал:
— Затрахало! — сошел с лестницы и поплыл рядом с ней.
— Так быстрее, — пояснила Мойре.
— И идти нам долго, — подсказала Дейрдре, которая знала об этом по Янтарю.
Мы сошли с лестницы и поплыли вниз, в темноту, рядом со светящейся, скручивающейся лестницей. Прошло минут десять, прежде чем мы достигли дна, но когда ноги коснулись пола, мы выпрямились без какого-либо стремления всплыть. Несколько небольших факелов в нишах освещали нам путь.
— Почему эта часть океана — копия Янтаря — так не похожа на воду в других местах? — спросил я.
— Потому, что так должно быть, — ответила Дейрдре, и ответ ее обозлил меня.
Мы стояли в огромной пещере, из которой по всем направлениям уходили туннели. По одному из них мы и пошли.
Во время чертовски долгого пути мы считали боковые проходы: некоторые с дверями или решетками, некоторые без.
У седьмого по счету мы остановились. Он был закрыт тяжелой серой дверью из чего-то вроде сланцевой плиты, обитой металлом, и раза в два выше меня. Глядя на эту дверь, я припомнил кое-что о размерах тритонов. Затем Мойре улыбнулась только мне, сняла со связки, висевшей у нее на поясе, большой ключ и сунула его в скважину.
Однако, повернуть не смогла. Вероятно, этой дверью давно не пользовались.
Рэндом заворчал, и рука его протянулась вперед, отбросив ладонь Мойре в сторону.
Он взялся за ключ правой рукой и повернул.
Раздался щелчок.
Затем он толкнул дверь ногой, и мы жадно посмотрели в комнату.
В комнате размером с бальный зал, было выложено то, что называлось Образом. Пол был черен и блестел как стекло. А на полу был Образ.
Он сверкал как холодный огонь — которым и был на самом деле — дрожал, лишал комнату вещественной плотности. От него исходило тонкое ощущение яркой, ясной силы, выложенной одними кривыми, хотя у самого центра и было несколько прямых отрезков. Он напомнил мне те фантастически сложные, неописуемые узоры, которые иногда машинально рисуешь, водя пером (или шариковой ручкой, так тоже бывает) по бумаге — но только в натуральную величину. Я как бы угадывал слова 'Начало здесь' с одной из его сторон. Сам Образ был примерно сто ярдов в поперечнике по малой оси и ярдов сто пятьдесят в длину.
Это заставило зазвонить колокола в моей голове, потом пришла дрожь. Мой мозг отшатнулся от прикосновения к этому. Но если я был Принцем Янтаря, то где-то в моей крови, в моих нервах, моих генах эта модель была как-то записана и записана так, чтобы я был принят Образом, чтобы я мог пройти этот проклятый путь.
— Что я точно хочу, так это сигарету, — сказал я, и девочки захихикали, но слишком уж охотно и, похоже, с некоторыми визгливыми нотками.
Рэндом взял меня за руку и сказал:
— Это — тяжелое испытание, но в нем нет ничего невозможного, иначе нас бы здесь не было. Иди очень медленно и, главное, не позволяй себе отвлечься. Не волнуйся, когда с каждым твоим шагом будет подниматься вверх сноп искр. Они не причинят тебе вреда. Все время ты будешь чувствовать слабый поток, проходящий сквозь тебя, и чуть погодя словно опьянеешь. Но держи себя в руках, соберись, и главное — продолжай идти! Не останавливайся, что бы ни случилось, и не сворачивай с пути, иначе ты будешь убит.
Пока он говорил, мы шли вперед. Мы шли вплотную к правой стене, огибая Образ, двигаясь к его дальнему концу. Девочки шли за нами.
Я шепнул ему:
— Я пытался отговорить ее от того, что она тебе уготовила. Без успеха.
— Я так и думал, что ты это сделаешь, — сказал Рэндом. — Не беспокойся. Я могу выдержать даже год стойки на голове, и, может, меня отпустят и пораньше, если я им хорошенько надоем.
— Они выбрали для тебя девушку по имени Виалль. Она слепая.
— Великолепно, — сказал он. — Великолепная шутка.
— Помнишь об обещанном Регентстве?
— Да.
— Будь добр к ней, останься здесь на весь этот год, и я буду щедр.
Молчание.
Затем Рэндом сжал мне руку.
— Твоя подружка, а? — хихикнул он. — На кого она похожа?
— Идет? — медленно спросил я.
— Идет.
Затем мы очутились на том краю, откуда начинался Образ — у самого угла комнаты.
Я подошел и взглянул на линию, выложенную огнями, рядом с моей правой ногой. Весь свет в этой комнате давал сам Образ. Вода вокруг меня дышала холодом.
Я пошел вперед, поставив на огненную тропинку левую ногу. Взвились бело-голубые искры. Затем я сделал шаг правой ногой и почувствовал тот поток, о котором говорил Рэндом. Я сделал следующий шаг.
Раздался треск, и я почувствовал, как у меня начали подниматься волосы. Я сделал еще один шаг.
Затем тропинка стала круто заворачивать, почти повернула назад. Я сделал еще с десяток шагов, и мне показалось, что возникло легкое сопротивление. Как будто передо мной вырос черный барьер из непонятной материи, толкавший меня обратно с той же силой, с которой я шел вперед.
