безмятежности недоставало лишь хорошей порции жаркого. Но сперва дела.
— Отчего бы не заказать сейчас билеты? — сказал я, ощущая нетерпение.
Кора улыбнулась и кивнула.
— Давай. Я не передумала.
Я спарил разъемы, которые включали нас в информационную сеть побережья и всего мира, и вернулся в помещение, где стоял компьютер.
В заказывании билетов нет ничего особенно сложного или экзотического. По сути надо лишь соединить мое информационно-обрабатывающее устройство с аналогичными устройствами авиалиний и банка и передать указания, сколько людей, куда и каким классом летят.
Однако…
Это произошло после того, как с делом было покончено. Можно было протянуть руку и выключить компьютер. Но вместо этого я продолжал смотреть на экран дисплея, чувствуя приятное удовлетворение, что билет…
Билет?
Очевидно, я замечтался, сперва подумав о билете и о том, что следует за подобным решением, затем о точной, слаженной работе самой машины, которая все это делала возможным, и наконец…
Я вроде бы слышал, как Кора меня окликнула — самым обычным тоном, едва ли требующим ответа. Потом я увидел сон наяву.
Мне казалось, будто я с головокружительной скоростью несусь вдоль темных и ярких линий; словно безумный аттракцион — вверх, вниз, по какой-то знакомой местности, на территории мозга или духа, где я уже бывал в предыдущем воплощении, а может, вчера, в момент забывчивости. Там, в конце пути, держали в заточении часть моей жизни. Ее окружали стены, преграждающие мне дорогу, и беззвучно затряслись вокруг сирены, когда я попытался найти проход…
— Дон! Что с тобой?
С порога на меня смотрела Кора. Я выдавил улыбку.
— Замечтался о доме, — сказал я, стряхивая оцепенение сна, потер глаза и зевнул.
— На секунду мне показалось, что ты уснул или…
— …отключился? Ничего подобного. Я знаю, что тебя надо периодически кормить. Одевайся и…
Тут я внезапно заметил, что она уже в синей запахивающейся юбке и красной блузке.
— Дай мне пять минут, и мы сойдем на берег в поисках протеина.
Она улыбнулась. Я выключил терминал.
Возвращение домой все еще согревало душу.
В Детройте мы пересели на самолет до Эсканобы, что на северном берегу Мичигана. Яркое зеркало озера, по крайней мере вдоль береговой линии, словно конфетти было усеяно парусниками — меня будто током ударило. И чем ближе становилось мое пасторальное детство, тем больше наплывало воспоминаний. Я постоянно указывал Коре то на одну, то на другую достопримечательность, занимательные истории сами собой возникали в голове и просились с языка.
Багажа у нас не было — только сумки через плечо. Сойдя с самолета, мы сразу взяли напрокат машину и по автостраде 41 поехали вдоль берега к северу, к выезду из города. Солнце нанесло по зеркальной поверхности озера скользящий удар, и тотчас, словно трещины в стекле, побежали волны. Через несколько миль мы свернули на шоссе Джи-38 к Корнеллу. Темно-зеленый косматый горизонт казался удивительно близким, и мое воображение, опережая события, устремилось вперед.
— Все же я думаю, что надо было предварительно позвонить, — уже не в первый раз сказала Кора. — За пять лет многое могло измениться.
Пять лет?.. Неужели так долго меня не было дома? Я выпалил цифру не задумываясь. Так сколько же лет прошло? Ни в прошлом, 1994, ни в позапрошлом году я Флориду не покидал, точно. В 1992… Я не мог припомнить, что делал в девяносто втором.
— Знаешь, я немного боюсь знакомства с твоими.
Дорожный указатель обещал Багдад через 15 миль после Корнелла. Как мне и подсказывала память.
Я повернулся к Коре.
— Тебе нечего бояться, все будет хорошо.
Да и как иначе? Чем ближе мы подъезжали к Багдаду, тем меньше я беспокоился о дальнейшем. Главное… я улыбнулся… главное, что мы вместе.
Крошечный Корнелл, очевидно, за несколько лет сильно изменился — я ничего не мог узнать. Но шоссе в окружении высоких деревьев, старая железнодорожная ветка, водонапорная башня там или сям — все было до боли знакомо.
— А вот это что-то новое, — сказал я, помолчав.
Бензоколонка на краю Багдада оказалась маленькой и обветшалой, а не крупной станцией от «Ангро энерджи», которую я так отчетливо помнил. У въезда стоял новый знак: «Багдад. Нас. — 442».
Я притормозил до требуемых 30 миль в час и поехал по единственной дороге, которую в черте поселка с известной натяжкой можно было бы назвать улицей. Незаасфальтированные дорожки, поросшие кое-где травой, развалюхи сараи и скособоченные домики с облупившимися фасадами…
Беда была в том, что эта улица не имела ничего общего с той, которую я помнил. Впрочем, возможно, на другой стороне поселка…
Ее мы достигли неприятно быстро. Промелькнуло последнее здание, и начались поля.
Население — 442.
Нет, не может быть. В детстве меня окружало некое подобие если не столичной жизни, то уж во всяком случае мира, в котором существовали города, — не эта богом забытая дыра. Я помнил… что-то большее. Где красная кирпичная школа с покрашенными в черный цвет пожарными лестницами, где белая церковь со шпилем, театр с большим шатром? Где дом моих родителей?
Я вел машину, рассеянно глядя по сторонам, и Кора, наверное, догадалась, что что-то не так. Вернее, то, что все это время было не так, теперь обрело конкретную форму.
Я затормозил, прижавшись к правой обочине, развернулся — движения, собственно, не было никакого, даже сейчас, в разгар лета, — и медленно поехал назад, в ту часть, которую условно можно было бы назвать центром. Мимо проплыли старые фасады четырех магазинов, совершенно мне не знакомых.
«Кафе». Хорошая идея. Я припарковал машину — с таким же успехом можно было оставить ее посреди улицы — и мы зашли в кафе.
Кроме нас, посетителей не было. Мы сели у стойки и заказали охлажденный чай. День выдался жаркий, и, наверное, неудивительно, что я вспотел.
— Вы не знаете здесь в округе семью Белпатри? — спросил я усталую официантку с голубым лаком на ногтях.
— Кого?
Я повторил по буквам.
— Нет. — В этой женщине — владелице или совладелице кафе безошибочно угадывался старожил. — Вроде, в Перронвиле есть Беллы, добавила она.
Мы не спеша пили чай и наблюдали за отвратительно опытной мухой, залетевшей за стекло на кокосовый орех, украшавший что-то сухое и желтое. Я не хотел смотреть на Кору и на ее ни к чему не обязывающие фразы отвечал односложным мычанием.
Расплатившись, мы сели в машину и медленно поехали по шоссе к югу. Я внимательно всматривался в боковые улочки — ничего. Все выглядело совершенно иначе.
На краю поселка я свернул на заправку и залил бензин. Подзарядкой здесь и не пахло — так далеко на север от Солнечного пояса электромобили, как видно, не дошли. А на новой станции «Ангро», которую я, вроде бы, помнил — действительно помнил! — устройства для подзарядки были.
Заправщику пришлось выдержать ту же серию вопросов о семействе Белпатри. Увы, эту фамилию он слышал впервые.
Не успел я завести двигатель, как Кора спросила:
— Ты помнишь улицу, на которой стоял твой дом?
