был еще далек от того, чтобы ввести в программу спутники Марса: Фобос и Деймос, которые были значительно меньше и ближе к главной планете, чем Луна к Земле.
Ионная волна от солнечного взрыва, направляющаяся к красной точке, предстала его взору в виде растянутой по карте неба серебристой фигуры, напоминающей по форме пончик.
Соммерштайн второй раз произвел касание для пуска новой радиограммы. Во исполнение по черному пространству побежали серые столбцы цифр, показывавшие небесные координаты и дальность в километрах до цели.
За десятую долю секунды машина сообщила ему два угла: Земли и Марса, определяя характер отклонения. Показался голубой конус, указывавший движение луча, вонзавшегося дальним концом в красную точку.
– Хорошо, Дональд, – сообщил Харви оператору, сидевшему в кабине передатчика, – передавай сообщения этим путем.
Соммерштайн знал, что сейчас в шлеме у оператора бегут те же самые цифры, которые надо всего- навсего переадресовать киберу, управляющему внешним устройством станции.
– Понял, – послышалось в ответ.
Антенна повернулась и обеспечила связь, отправив в пространство луч, окрашенный в программе Соммерштайна желтым. Когда предполагаемый и истинный пути сошлись, появились зеленые участки, показывавшие места совпадения.
Зеленых пятен было не так уж много, покрыть полностью планету не удалось.
Возникла проблема с передатчиком. Снова и снова антенна, двигающаяся на гидравлической платформе и вращающаяся внутри противовесной люльки, не поспевала за сигналами имитатора и командами Харви, как если бы для игры в бильярд у него был не кий, а небольшое сосновое полено.
– Ничего, Дональд, – ободряюще сказал Соммерштайн, – это только начало. Посмотрим, будет ли на этот раз ответ.
Пройдет без малого тридцать три минуты – двадцать на передачу и еще тринадцать на ответ с ночной стороны Марса, переданный через ретранслятор на Фобосе, – прежде чем Харви узнает, какая часть зеленых совпадений конуса сумела донести его сообщение и вообще имеет ли смысл принцип отражения сигналов от ионизованной волны.
– Жди, – сказал Харви оператору. – Но будь готов попробовать еще раз без десяти три.
– Слушаюсь, босс.
Зачем вообще Соммерштайн взялся за это? Для чего ему потребовалось тратить усилия, время, часы сна и драгоценные премиальные на это нелепое занятие? Особенно если учесть, что солнечный взрыв, как отмечалось в бюллетене НАСА, являлся просто аномалией, явлением, которое на Земле не наблюдали уже сотню лет.
Да потому что в глубине души Харви Соммерштайн не верил этому. То, что произошло в космосе однажды, может повториться снова. А вдруг взрывы и ионизированные волны станут в будущем неизбежным явлением, появляясь столь же неожиданно, как тайфуны или ураганы. Как показали последние три дня, эти феномены могут оказаться очень опасными для разбросанного по планетам Солнечной системы человечества. В особенности это касается линий связи. Если луч смещения Соммерштайна послужит хоть раз для оповещения, защиты, а может статься, и спасения жизней, то все затраченные усилия не напрасны. А если взрывы станут частым явлением, то его изобретению не будет цены.
Однако в тот момент, после тринадцати последовательно неудачных попыток, вклад Харви в теорию и практику межпланетных коммуникаций не стоил, казалось, и ломаного гроша.
Но Соммерштайн намеревался попытаться снова, еще через двадцать восемь минут, а если понадобится, он был готов работать всю ночь.
Компания «Мюррей-Хилл лабораториз»,
24 марта 2081 г., 11.23 местного времени
Харви Соммерштайн показался на рабочем месте в лаборатории как раз перед ленчем. Его била нервная дрожь, и он часто позевывал, ведь поспать удалось лишь четыре часа. Перед глазами плясали разноцветные точки и линии, не то последствия чрезмерного физического и умственного напряжения, не то образы, оставшиеся после пятнадцати часов непрерывного сопоставления планетных координат и векторов передачи внутри компьютерного шлема.
Здравый смысл подсказывал Харви, что в таком состоянии ему лучше провести денек дома. Но инстинкт политика говорил, что ему нужно быть готовым доложить о результатах, о
По прибытии Соммерштайн первым делом опустошил ящик с электронной почтой. И точно, поверх бумаг лежал электронный запрос от Пола Пирса, предлагавшего явиться на официальную встречу тет-а-тет в кабинете администратора. Записка гласила: «как только окажется удобным», что в переводе означало: «немедленно, сукин сын».
Соммерштайн уже собирался дать ответ, когда некое шестое чувство подсказало ему задержаться на пару минут и просмотреть содержимое до конца. В ящике было двадцать три письма, и все с инопланетной маркировкой. Харви всмотрелся пристальнее. На всех стояло слово «Марс». Соммерштайн немедленно принялся читать.
«Получили вашу радиограмму от 13.45 единого времени», – сообщил оператор ночной смены из Аэрополитанского центра на хребте Тарсиса.
«Передача чистая, без повреждений», – был ответ из обсерватории в Олимпийских горах.
«Привет, Харви!.. Поздравляем!» – пришло послание от пятнадцатилетнего корреспондента из Июс- Часмы, которая являлась частью долины Маринерис.
«Уже получили три ваших сообщения. Все получены без единой ошибки», – ответили с геофизической станции «Хрисеида» неподалеку от кратера Домор.
«Продолжаем принимать сообщения», – прокомментировали со станции на Тарсисе немного позже.
«Уже целых семь!» – восторгался подросток.
«Наверное, хватит!» – из Майя-Валлис.
«Харви, это начинает надоедать».
«Ваша точка зрения элегантно подтвердилась…»
В завершение Харви получил письмо, подписанное кем-то из руководства центра на Тарсисе, в котором просили «освободить оператора для других задач».
Каждая из двадцати девяти радиограмм была принята кем-либо на Марсе. Некоторые были даже переданы дальше через трансформатор, а две получены на освещенной стороне Марса, но во временных рамках они все уложились в период после смещения.
Эксперимент Харви успешно претворился в жизнь. Но почему же он ничего не слышал от получателей во время своих двадцати девяти сеансов радиосвязи?
Ответ лежал на самом донышке. Это была записка от кибера, который отвечал за доставку электронной почты в лабораторию. Текст был доставлен последним и, в соответствии с протоколом «первый входящий – первый исходящий», лежал в самом конце.
«При прохождении через Межпланетную почтовую службу Марса документы были задержаны на двенадцать-двадцать часов в силу систематических отказов ретранслятора на Фобосе. Почтовая служба приносит официальные, пусть и не гарантирующие восполнения потерь, извинения за опоздание при доставке».
Теперь становилось понятным упорное молчание абонентов, когда он снова и снова слал сигналы, а также хлынувший поток ответов.
Собрав распечатки всех писем, Соммерштайн принялся оформлять отчет для собеседования с заместителем администратора. Все прочее было уже делом техники.
Часть шестая
