Наступает осень моей жизни.
В часы раздумий, а их все больше, проходит бесконечная вереница мыслей, где воедино связаны и лица друзей с их помыслами и делами, их острые фразы, места, где я побывал, мои достижения, утраты, разочарования.
Пока мы бессильны путешествовать во времени, сделаны только первые обнадеживающие открытия, истечет отпущенный мне срок, пока мои потомки будут владеть великой властью над временем! В этом конечная цель жизни!
Христо Вашата:
— У нас занимались этой проблемой только фантасты, и то только как средством транспортировки своих героев.
Как и в первый раз, когда Макс вставил свою реплику, переводчик Арта вежливо умолк. Мы переглянулись: вначале мы эту удивительную особенность сочли за неисправность прибора.
— Все же, чем больше оборотов совершает Багряная вокруг Солнца, тем мне сильней хочется вернуть только краткий миг в моей жизни, одно только лето в долине Исполинского кряжа, у Лазурного озера — места паломничества влюбленных. До сих пор существует древнее поверье: если любящие войдут в воды озера при свете двух лун, то их любовь не угаснет… Что ж, и я поддался наивной вере в чудесное. Рука об руку мы вошли в горячие воды, и такова сила самовнушения, что мы поверили сказке и пережили сказку…
Аппарат издал певучее бормотанье, видимо, что-то непереводимое на наш слишком деловой язык.
Макс:
— Что-то у меня посинело в глазах. И уже давно.
Все мы трое признались, что и у нас глаза заволокло синей дымкой и вдобавок стеснило дыханье.
Макс:
— Сопереживайте, друзья, хотя не поддавайтесь чарам этого сентиментального старикана. Берегите эмоции. Не расслабляйтесь.
Певучие звучания оборвались.
— Излияние чувств в Синей тональности, — сказало механическое чудо из прибора и продолжало: — Каждый из нас носит в душе эталон прекрасного, воспитанный бесчисленными поколениями ранее живущих; мы с детства учимся узнавать, находить красоту в окружающем нас мире вещей, в природе, в себе подобных.
Красота многолика, как и все во вселенной.
Она была прекрасна, как может быть прекрасна только любимая женщина. В ней воплотились все мои мечты о совершенной подруге. Увидев меня однажды, она мгновенно поняла мой идеал женской красоты, нашла в себе изъяны и занялась их устранением, и только тогда она нашла случай встретиться со мной вначале на трехмерном экране, а затем на берегу Лазурного озера.
Перебивка. Из аппарата звучит еле слышная музыка. Синий свет стал гуще, переходя в фиолетовый.
— Не было ее прекрасней на всей Багряной!
Красота ее была создана только для меня. Я же не делал никаких усилий, чтобы понравиться ей, мне не требовалось перестраивать свой внешний облик, лицо; я весь отвечал ее эталону, ее мечте о возлюбленном. И главное — редчайшее сочетание! Нам не приходилось, подлаживаясь друг к другу, перестраивать психику. И только в одном, как это обнаружилось в течение волшебных дней на Лазурном берегу, мы расходились: она с трудом принимала Синюю тональность моих убеждений, выражавшихся в стихах, картинах, прозе, миросозерцании. Она оказалась ярой сторонницей «розового направления».
Музыкальная перебивка. В глазах порозовело.
Вашата:
— Нам бы его заботы.
Макс:
— Ты вникни в суть! Это же необыкновенно — мыслить в определенной цветовой гамме!
Антон:
— По-моему, он мухлюет: замечаете, как неприятно действует розовый цвет в его подаче?
Макс:
— Давно известно, что красный цвет некоторым противопоказан.
Антон:
— Речь идет о розовом.
Макс:
— Розовый — разжиженный красный…
Вашата:
— Влюбленные нашли единомышленников!
Макс бросил на командира один из своих испепеляющих взглядов. Антон сказал, что ему действительно больше по душе синий цвет.
Макс навсегда оставил за собой последнее слово:
— Синей себе на здоровье.
Музыкальная перебивка окончилась. Переводчик продолжал:
— Как и следовало ожидать, назревала трагедия!
Я посвятил ей поэму в синих стихах с переходом в изумительный фиолет и даже ввел в концовке желтоватые тона.
На это она преподнесла мне нечто розовое, названное ею сонетом. Что может быть непоправимей!
Долгие обороты мы страдали. Изредка встречались, используя трехмерную телесвязь, и снова расставались. Хотя я, движимый любовью и видя ее страдания, сделал попытку приблизиться к «розовому восприятию действительности» и добился только творческого краха.
Врач высших степеней по имени Видящий сущность после консультации с коллегами сообщил мне, что единственная возможность уладить конфликт — это заменить эмоциональные центры. Но тогда что останется от моей личности! Розовый туман! Нет! И еще раз нет. Она также с негодованием отвергла бестактную рекомендацию врачей.
— Мне ничто не помешает любить в тебе то, что еще теплится за гранью синих фантазий, — сказала она при последней встрече… Хотя в ту пору возле нее «описывал круги», как говорили в пору моей юности, один тип с жидко-розоватыми мыслями.
Почему-то из всего пережитого только Розовая мечта — такое она носила имя, всегда у меня в зримом образе, я же, увы, назвал себя в ту пору Идущий повсюду — довольно банальное имя, после разлуки с ней я стал известен в кругу близких мне друзей как Вечно ждущий, намекая ей, что все-таки мы должны встретиться в бесконечности, как две параллельные линии, мы так близки по духу, так же прямолинейны.
Скажете, слабое утешение? Да, возможно…
Вашата:
— Вот оптимист! Да, да, не буду. Пусть продолжает.
— Всегда у меня не хватало времени. Вечно я находился в погоне за совершенством во многих искусствах, особенно же в поисках новых оттенков ритмики в Синей тональности. Кое-чего мне удалось достичь. Основано общество «Синих братьев». Но есть общества «Желтых», «Зеленых», «Черных» и множества других цветов и оттенков, я не говорю о науках, изменяющих мир, вторгающихся в самое сокровенное, раскрывающих тайны космоса. И все же какая ирония «закона непостоянства». Наибольшей популярностью в наше время пользуется парень из города Веселых Пульптей. Он создал танец, в котором танцоры подражают этим веселым зверькам! Так родилось движение пульптистов.
Пульпти, эти милые существа, оставшиеся только в детских фильмах и звучащих книгах, жили в серых песках и были уничтожены отходами заводов, вырабатывавших краску для волос. Произошло истребление Пульптей недавно, не более двух тысяч лет назад, тогда же были уничтожены рыбы, красные
