Только после свадьбы супружеская любовь воспринималась в семье уважаемой ценностью и всячески почиталась. Не случайно во время свадьбы сажали, по традиции, дерево — оно будет расти и крепнуть подобно тому, как будут расти и крепнуть супружеские узы, супружеская любовь, а неуправляемые страсти и любовные порывы будут сохнуть, как голубой цветок.
В традиционной китайской семье сыновья никогда не покидали отцовского дома. Даже обзаведясь собственными семьями, они не мечтали о том, чтобы отделиться, как это практиковалось и практикуется в других странах, стать самостоятельными, освободиться от уз родительской власти. Ни седина, ни морщины, покрывавшие их лица, ни приобретенный житейский опыт — ничто не давало им права выйти из-под отцовской крыши и начать жизнь по собственному усмотрению.
Взаимоотношения между членами семьи были четко прописаны в соответствии с канонами конфуцианства. Даже был выработан принцип соблюдения «пяти постоянств»: отец — непререкаемый авторитет, заботящийся о каждом члене семьи; мать — образец супружеской верности и милосердия к детям и внукам; старший брат — продолжатель дела отца, традиций рода; младшие братья, а также сестры — образцы почитания родителей и старших членов семьи; вся семья — образец почитания культа предков. Кстати, в китайском языке нет слов «брат» и «сестра» зато есть слова гэгэ — старший брат, диди — младший брат, дацзе — старшая сестра, сяоцзе — младшая сестра.
Цельности, монолитности традиционной китайской семьи способствовало и то, что все ее члены были повязаны взаимной ответственностью. Так, глава семьи отец нес ответственность перед властями и обществом за все прегрешения и проступки всех и каждого члена семьи. В свою очередь если отец или мать совершали то или иное нарушение закона, а также конфуцианских канонов, традиций, обычаев, то ответственность за это несла вся семья, и в первую очередь их дети.
Четкая иерархия и взаимная ответственность практически гарантировали ровные, стабильные отношения внутри семьи, неизменный консенсус по всем проблемам, исключение любых попыток реализовать амбиционные устремления, если таковые вдруг зарождались в голове того или иного члена семьи.
Гармония и согласие в семье — главная цель и главная ценность бытия китайцев. Все, что шло вразрез с этим, незамедлительно пресекалось главой семьи. Порой дело доходило, казалось бы, до смешного.
В одном из древних романов, столь почитаемых китайцами и основанных на реальных фактах, описывается, как отец читает нравоучение сыну, который любил волочиться за замужними женщинами. Вразумляя своего непутевого отрока, глава семейства подчеркивает, что если у того появятся на стороне дети, то они, когда вырастут, не закроют ему глаза на смертном одре, не оплачут его, а будут чтить умерших предков чужой семьи. «Ты кидаешь доброе семя в чужую землю, — укоряюще говорил отец. — Любовь на стороне пустое расточительство. Ты посадишь дерево, а плоды съест другой».
В отличие от сыновей дочерям конфуцианская семья предписывала совсем иную судьбу.
Прежде всего, женщина обязана была хранить супружескую верность. В старину образцовым женам даже при жизни воздвигались памятники и триумфальные арки. Вот что по этому поводу записал в своем дневнике академик В. Алексеев во время своего путешествия по Китаю в 1907 году «Камень исключительно верной жене» можно увидеть повсюду… Имеется целая литература наставлений женщинам, ссылающаяся на исторические примеры… Старый рефрен гласит: «В женщине нет таланта, хватит ей добродетели». Добродетель, и все».
Сразу же после свадьбы невесту в традиционном паланкине навсегда уносили в чужую, не знакомую ей семью мужа. Там ей отводилась самая низкая ступенька на лестнице семейной иерархии. Она обязана была беспрекословно повиноваться каждому слову свекрови и старших золовок, не говоря уже о мужчинах. Лишь в том случае, если она рожала сына-наследника, к ней начинали относиться как к равной, а не как к рабочей скотине, безропотной даже тогда, когда ее били (в крестьянских семьях), или как к простой служанке, которой можно дать и пощечину — в семьях богатеев.
Если же удача родить мальчика отворачивалась от нее, то жизнь становилась, как правило, невыносимой. И зачастую оставался лишь один выход — наложить на себя руки. Случалось, правда, что муж обзаводился так называемыми «маленькими женами» — наложницами. Конфуцианская мораль терпимо относилась к этому. Были бы деньги на одну «маленькую жену», на две, три… Наложница не жена, а купленная за деньги и абсолютно бесправная женщина. И если она рожала мальчика, то его сразу отбирали у нее и передавали законной жене, которая становилась его официальной матерью.
Институт моногамного брака оберегался в Китае потому, что рассматривался как одна из форм выполнения долга сыновней почтительности перед отцом, дедом, перед предками.
Но брак браком, долг долгом, а любовь любовью. Се ля ви! И в Поднебесной это хорошо понимали, причем с незапамятных времен.
Как повествуют исторические хроники, правитель самой древней династии Инь (ХI век до н. э.) Чжоу Синь настолько увлекся красавицей Да-цзи, настолько потакал ее капризам и прихотям, что проморгал угрозу извне. Его армия была разгромлена. Сам он покончил с собой. А фаворитке Да-цзи отрубили голову и привязали к древку белого знамени в знак того, что именно она погубила Чжоу Синя и всю династию Инь.
У могущественного императора династии Хань У-ди (правил с 141 по 87 г. до н. э.), в гареме насчитывалось более трехсот красоток, с которыми он должен был встречаться в строгой очередности. На этом настояла его властолюбивая сестра. Однако У-ди удавалось перехитрить бдительную сестру и проводить многие ночи «вне графика» с любимой красавицей Ли.
Женские чары и мужская похоть порой приводили к тому, что на троне Дракона — владыки Поднебесной оказывалась наложница. Подобное, в частности, случилось в эпоху династии Тан (618907 гг.), когда в течение 21 года Поднебесной управляла У Цзэтянь. Она была наложницей в гареме императора Ли Шиминя, а после его смерти оказалась в гареме его сына, императора Ли Чжи, настолько сильны были ее чары. Став в 684 г. императрицей Поднебесной, У Цзэтянь решительно выступила против конфуцианства, догмы которого принижали социальный статус женщины. При ней привилегированное положение в государстве занял буддизм. Наконец, она предприняла попытку вместо династии Тан обосновать собственную династию Чжоу. Новая династия просуществовала всего несколько лет. В 701 году она была свергнута. К слову, энергичная и жестокая У Цзэтянь стала образцом для подражания у Цзян Цин в период ее активной деятельности в годы «культурной революции».
Еще одна наложница по имени Лань-эр, Орхидея, правила Китаем в течение 40 с лишним лет, с 1860 по 1908 год, как вдовствующая императрица Цы Си династии Цин. Полный список ее любовников никто даже не пытался составить — их было слишком много.
Как и все поэты мира, китайские поэты воспевали любовь еще в древние времена. И не просто воспевали. Знаменитый поэт Сыма Сянжу (ок. 179117 гг. до н. э.) своей игрой на цитре так очаровал молодую вдову Чжо Вэньцзюнь, что та не устояла и ночью сбежала с поэтом из отцовского дома.
Но была любовь и любовь. Герой классического романа «Сон в красном тереме», не чая души в своей любимой девушке и всем сердцем стремясь к ней, никак не связывает это возвышенное чувство с таким понятием, как верность. Руководствуясь общепринятыми принципами, он с легкостью вступает в связь то с одной, то с другой, то с третьей.
Примечательно, что точно так же смотрит на это и читатель в Поднебесной. Секс как удовлетворение естественной физиологической потребности и супружеские отношения как категория долга с древнейших времен воспринимались китайцами как веши достаточно близкие, но в то же время принципиально разные. И это также одна из граней конфуцианства.
Конфуцианское государство
Семейный уклад, в основу которого были положены морально-этические нормы конфуцианства, последовательно проецировался на всю жизнедеятельность Поднебесной: «сперва управление самим собой, затем управление своей семьей, затем управление государством, а затем управление Вселенной». Академик
